Творения и Гимны
Шрифт:
142. Как тот, кто находится близ моря, не только видит его, но и в самыя воды его входит, сколько хочет: так бывает и духовно (с достигшими совершенства духовнаго), что они, когда хотят, входят в свет Божий и созерцают его и причащаются его сознательно в меру подъятых трудов, усилий и желательных стремлений.
143. Как тот, кто стоит на берегу моря, пока находится вне воды, все видит вокруг и обозревает пространство моря; когда же начнет входить внутрь воды и погружаться в нее, тогда чем больше сходит в нее, тем больше ничего не видит вне ея: так и те, которые сделались причастными божественного света, чем более преуспевают в познании Бога, тем в большее, соответственно тому, приходят неведение (всего,
144. Как тот, кто входит в воду моря по колено или до пояса, ясно видит все, находящееся вне воды; а когда низойдет в глубь и станет весь под водою, ничего уже не может видеть, что вне, — и одно только знает то, что он весь во глубине моря: тоже бывает и с теми, кои возрастают в духовном преспеянии и восходят в совершенстве ведения и созерцания.
145. Преспевающие в духовном совершенстве, когда просвещаются, или осияваются в уме, тогда видят мысленно славу Господа и научаемы бывают мысленно божественною благодатию ведению за ведением, восходя от созерцания сущаго к познанию того, что воистину есть выше всего сущаго.
146. Приближающиеся к совершенству, видя только еще отчасти безпредельность (духовных вещей) и сознавая непостижимость того, что видят, удивляются и приходят в изумление; а чем более входят они, неведомо как, в свет ведения, тем более сознают свою немощь. То, что является им некоторым образом примрачно, показывает себя какбы зерцалом в гадании, и отчасти осиявая ум, мыслящий о том, когда благоволит явить себя в большем свете и соединиться по причастию с тем, кто им освещается, вовлекая всего его в себя, так что он бывает весь во глубине Духа, какбы в глубине безмерных светлых вод; — тогда он восходит неизъяснимо в совершенное неведение, как вступивший туда, где все выше ведения.
147. Ум наш, будучи прост, когда обнажится от всякаго сторонняго помышления и внидет в простый свет Божий, тогда, будучи объят и сокрыт весь сим светом не может уже встретить ничего кроме того света, в коем находится, чтоб подвигнуться к помышлению о том, но пребывает внутрь божественнаго света, не бывая попускаем посмотреть вовне. И сие–то показывает изречение: Бог свет есть и свет высочайший; почему когда бывает сказанное выше, тогда последует успокоение (почитие) всякаго созерцания.
148. Тогда приснодвижный ум становится недвижимым и немыслящим, — без мыслей, — когда весь покроется божественным облаком и светом, пребывая однакож в сознательном созерцании и чувстве и вкушая те блага, среди коих находится. Глубины Святаго Духа не таковы, как глубины воды морской, но оне суть живая вода вечной жизни. Все, что находится там, в глубинах Святаго Духа, непостижимо и неизъяснимо. Ум входит внутрь того, после того как минует все видимое и мысленное, и среди тех непостижимых вещей недвижно движется и вращается, живя паче жизни в жизни, будучи светом во свете, и не светом, поколику есть сам в себе. Тогда он видит не себя самого, но Того, Кто есть выше его, и, будучи изменяем мысленно от тамошней славы, становится совсем незнающим себя самого.
149. Достигший в меру совершенства бывает мертв и немертв, а живущ паче жизнию в Боге, с Коим пребывает, так как он не живет более сам по себе, как говорит Апостол: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2:20). Бывает он так–же слеп и не слеп; он смотрит не естественными очами, так как стал выше всякаго естественнаго зрения, получив новыя очи, несравненно лучшия естественных очей, коими и смотрит выше естества. Бывает бездействен и недвижим, как исполнивший всякое собственное действие. Бывает немыслящ, как соделавшийся едино с Тем, Кто выше всякой мысли, и почивший там, где нет места действию ума, — т. е. движению его в воспоминании, или помысле, или размышлении. Не имея возможности постигнуть
150. Кто не сподобился достигнуть в такую меру совершенства и проникнуть до таких благ, тот пусть винит себя одного, а не говорит в извинение, что это дело невозможно, или что бывает в нас совершенство, такое однакож, о котором мы и не знаем. Удостоверяем будучи Божественным Писанием, да ведает он, что дело сие возможно, и в истинный своей силе бывает в действительности, и совершается заведомо с сознанием его; но, по причине неисполнения и нарушения заповедей Божиих, всякий собственно сам себя лишает таких благ, соответственно своей неисправности.
151. Бог от начала сотворил два мира, видимый и невидимый, и царя над видимым, который носит в себе характеристическия черты обоих миров — одного в своей видимой части, а другаго в части мысленной, — в душе и теле. В этих мирах сияют и два солнца, — это видимое, и другое — мысленное. И что есть для видимаго и чувственнаго солнце, то есть для невидимаго и мысленнаго Бог, Который есть и именуется солнцем правды. Чувственный мир и все, что в нем, освещается чувственным сим и видимым солнцем; а мир мысленный и те, которые находятся в нем, освещаются и осияваются мысленным солнцем правды. И чувственное освещается чувственным солнцем, а мысленное — мысленным раздельно, особо одно от другаго, так как несмешаны и неслияны между собою ни мысленное с чувственным, ни чувственное с мысленным.
152. Из всего видимаго и мысленнаго только один человек создан от Бога двояким. У него есть тело составленное из четырех стихий, чувство и дыхание, — и душа мысленная, невещественная, нетелесная, соединенная неизреченно и неизследованно, срастворенная неслиянно, и сочетанная несмесно с тем, что есть в теле. И вот что есть человек, — животное смертное и безсмертное, видимое и невидимое, чувственное и мысленное, способное видеть видимое творение, и познавать мысленное. Как два солнца раздельно действуют каждое на свой мир, так раздельно действуют они и на каждую сторону человека: одно освещает тело, а другое душу, и каждое подает из собственнаго своего света соответствующей себе стороне или богато или скудно, сколько может вместить освещаемый.
153. Чувственное солнце видимо, но не видит; мысленное же солнце и зримо бывает достойными, и само зрит всех, паче же тех, которые на него смотрят. Чувственное солнце не говорит и никому не дает силы и способности говорить; мысленное же солнце и само говорит друзьям своим, и всем дает способность и силу говорить. Чувственное солнце, светя на чувственный сад, изсушает только теплотою лучей своих сырость земную, а не насыщает и не ботит растений и семян, мысленное же солнце когда возсияет в душе, оба сии оказывают действия: изсушает сырость страстей, очищая вместе скверноту и зловоние, происходящия от них и сообщает мысленной земле души удобрение (жирною делает), т. е. божественную благодать, коею будучи насыщаемы произрастения добродетелей, мало–по–малу возрастают в довольстве.
154. Чувственное солнце, восходя, освещает чувственный мир, и все что в нем, людей, зверей и прочее все, над которыми одинаково простирает свет свой, царствует в полдень, затем опять скрывается, оставляя во тме те места, над которыми светило. Солнце мысленное возсияв, всегда светит, невместно вмещаясь все во всем, и вместе отособляясь от тварей своих и неотделимо отдельно пребывая от них, — будучи все во всем и не будучи нигде в тварях своих исключительно (так чтобы не быть в других местах). Оно — все в видимом и все в невидимом, — все всюду присуще и нигде — все, исключительно.