Творения
Шрифт:
VII
1. Диоклетиан, мастер злодейств и виновник бедствий, после того, как сокрушил все, не смог удержать руку даже от Бога. 2. Он опрокинул круг земной как алчностью, так и робостью своей. Он назначил даже трех соучастников своего правления, поделив мир на четыре части и увеличив войско, так как каждый из них стремился иметь значительно больше воинов, чем было у прежних принцепсов, руководивших государством в одиночку. 3. Число взимающих настолько стало превышать число дающих, что колоны, разоренные непомерными повинностями, забрасывали поля, и хозяйства превращались в леса. 4. А чтобы разоренные были исполнены страхом, провинции также были без толку разрезаны на куски. Множество чиновников и должностных лиц стали править в отдельных областях и чуть ли не в городах так же, как и многочисленные казначеи, магистры и викарии префектур. Из — за них всех частные дела стали чрезвычайно редкими, а частыми только лишь штрафы и проскрипции, бесчисленные же повинностные дела даже не частыми, а постоянными, и в том, что касалось податей, (царило) невыносимое беззаконие. 5. Нестерпимо было и то, что полагалось для содержания солдат. Он никогда не стремился приуменьшить свою ненасытную жадность к сокровищам, но всегда копил экстраординарные средства и дары, чтобы то, что он уже утаил, сохранить в неприкосновенности и безопасности. 6. Устроив, посредством различных ухищрений, немыслимое повышение цен, он попытался установить закон о ценах на товары. 7. Тогда из — за скудости и нищеты пролилось много крови, так что даже непричастные к торговле были охвачены страхом, а дороговизна
VIII
1. А что представлял собой брат его, Максимиан, по прозванию Геркулий? Он не отличался от него, ведь не могли же они завязать крепкую дружбу, если бы в них не было одного рассудка, одних намерений, равных желаний, одинаковых суждений. 2. Отличались они только в том, что в одном было больше алчности, но больше и робости, в другом же меньше алчности, но больше духа, правда, не на благие дела, а на плохие. 3. Ведь так как сфера его власти распространялась на Италию, и ему подчинялись такие богатейшие провинции, как Африка и Испания, он не был обеспокоен сохранностью казны, поскольку средств из провинций для нее было достаточно. 4. А когда было нужно, не было недостатка в состоятельных сенаторах, которые на основании доносов обвинялись в стремлении к захвату власти, так что цвет сената постоянно подвергали конфискациям. Кровожаднейшая казна пополнялась бессовестно добытыми средствами. 5. Страсть же в этом пагубном человеке была направлена не только на совращение мужчин, что противно и мерзко, но и на осквернение дочерей знати. Ведь куда бы он ни держал путь, к его услугам всегда были готовы девушки, лишенные родительской опеки. 6. Из — за всего этого он считал, что благополучие его власти останется неизменным, если ничто не помешает его страсти и жажде зла. 7. Я не касаюсь Констанция, так как он отличался от других и один был достоин владеть миром.
IX
1. Другой же Максимиан, которого Диоклетиан сделал своим родственником, превзошел в злодействах не только этих двоих, (правление) которых испытали на себе наши бедственные времена, но и всех прочих, уже ушедших. 2. Этой твари были присущи врожденное варварство и дикость, чуждая римской крови. И это не удивительно, ведь мать его бежала от враждебных карпов из задунайских областей в Новую Дакию, перебравшись через реку. 3. Даже тело его соответствовало нравам. Он был статен, с дородным телом, ужасно тучным и отекшим. 4. Наконец, словами, поступками и страшным взглядом он был пугалом для всех. Тесть тоже чрезвычайно боялся его, и страху его была следующая причина. 5. Нарсей, царь персов, вдохновленный подвигами предка своего рода Сапора, возжаждал с огромным войском захватить Восток. 6. Тогда Диоклетиан, будучи охвачен страшным смятением и пав духом, а также страшась участи Валериана, не осмелился выступить навстречу, а послал через Армению (Цезаря), оставаясь сам в Азии и ожидая исхода событий. 7. Тот, устроив засаду на варваров, когда они, по своему обыкновению, отправились на войну со всеми своими (домочадцами) и были отягощены многочисленными обозами и захваченным добром, разбил их без труда и обратил в бегство царя Нарсея. Вернувшись с огромной добычей и трофеями, он добавил себе высокомерия, а Диоклетиану — страха. 8. Ведь после той победы он настолько вознесся в своей спеси, что даже стал пренебрегать титулом Цезаря. Когда он слышал его в адресованных ему письмах, то с диким взором восклицал: «доколе Цезарь?» 9. С того времени он начал вести себя все высокомернее, желая, чтобы на него смотрели и говорили о нем так, словно он происходит от Марса, как древний Ромул, и предпочел покрыть мать свою Ромулу позором ради того, чтобы в нем видели богорожденного. 10. Но я воздержусь от рассказа о его поступках, чтобы не путать времена. Ведь именно после того, как он принял титул императора, отстранив тестя, он и начал безумствовать и презирать всех. 11. Диокл — так звали того до прихода к власти — хотя и разорил государство такими мероприятиями и таким окружением, хотя злодеяниями своими он ничего не навлек на себя, правил, однако, в целом успешно до тех пор, пока не запятнал рук своих кровью праведников. 12. Какова же была причина у него для гонений, я сейчас изложу.
X
1. Когда он находился в восточных областях, то, чтобы изучить из страха будущие события, он приносил в жертву скот и по их печени старался узнать грядущее. 2. Тогда некоторые из служителей, знавшие Господа, когда присутствовали среди приносящих жертвы, стали осенять чела свои бессмертным знаком, от действия которого из — за бегства демонов таинства нарушались. Гаруспики заволновались, так как не видели во внутренностях привычных знаков и, как бы получив недоброе предзнаменование, приносили жертвы вторично. 3. Но закланные жертвенные животные ничего не показывали, пока глава гаруспиков Таг, то ли по подозрению, то ли разглядев что, не сказал, что жертвы не отвечают потому, что в священнодействиях участвуют непосвященные. 4. Взбешенный (император) приказал тогда, чтобы не только те, что прислуживали при обрядах, но и все бывшие во дворце принесли жертвы, а если кто откажется, наказывать тех плетьми. Отдав письменные приказы препозитам, он предписал и солдат принуждать к выполнению нечестивых обрядов, а тех, кто не явится, освобождать от воинской службы. 5. Свирепость и гнев его достигли (на этом) апогея (hactenus), и ничего сверх того против закона и религии он не сделал. 6. После этого, спустя некоторое время, он приехал в Вифинию на зимовку. Тогда же туда приехал и Цезарь Максимиан, распаленный преступными желаниями подстрекать пустого старика к преследованию христиан, начало чему он уже положил. Я узнал, какова была причина его ярости.
XI
1. Его мать была почитательницей богов гор, женщина весьма суеверная. Будучи […], она почти ежедневно готовила жертвенные яства, и жителям своей деревни выставляла блюда. Христиане воздерживались, а когда она с родственниками кормила голодных, ревностно принимались молиться. 2. Из — за этого она прониклась ненавистью к ним, и сына своего, не менее суеверного, побуждала женскими жалобами к уничтожению тех людей. 3. Итак, они совещались между собой в течение всей зимы. К ним никого не допускали, поэтому все считали, что они обсуждают важные государственные дела. Старик долго противоборствовал ярости (Цезаря), показывая, что было бы опасно беспокоить державу, проливая кровь многих людей, ведь обычно они охотно идут на смерть; будет достаточно того, что он оградит от той религии только дворцовых служащих и воинов. 4. Однако он не смог отвести безумие этого буйного человека и поэтому решил предоставить решить это дело народу. 5. Ведь таков был его подлый характер, что если он решал совершить что — либо хорошее, то делал это, не советуясь, чтобы хвалили его одного; и приглашал многих на совет, чтобы присовокупить вину других к собственным прегрешениям. 6. И вот, допустив
XII
1. Подыскивается удачный день, подходящий для выполнения дела и, как наиболее подходящий, выбирают Терминалии, приходящиеся на седьмой день до мартовских календ (23.02.303), чтобы как бы положить предел (terminus) этой религии.
Этот первый погибели день стал первой причиною бедствий (Verg. Aen. IV. 169–170),так как они привели к падению и себя самих, и всю землю. 2. Когда этот день наступил, в консульства седьмое и восьмое обоих старцев, неожиданно, еще на рассвете, к церкви подошел префект с военачальниками, трибунами и казначеями и, открыв двери, стал искать образ божий, сжигая найденные писания и раздавая всем добычу. Началось разграбление, поднялись суета и смятение. 3. Сами же (принцепсы) наблюдали — ведь церковь, основанная на холме, видна из дворца — и долго спорили между собой, с какой стороны следует подложить огонь. 4. Победило мнение Диоклетиана, который опасался, что если устроить большой пожар, можно спалить другой район города. Ведь множество больших домов окружало церковь со всех сторон. 5. И вот прибыли преторианцы; построившись и наступая отовсюду с секирами и другим оружием, в течение нескольких часов они сравняли ту величественную святыню с землей.
XIII
1. На следующий день был издан эдикт, согласно которому людей, исповедовавших эту религию, следовало лишить всякого почета и достоинства, подвергнуть пыткам и, к каким бы рангам или сословиям они не принадлежали, все они подлежали судебному преследованию. Сами же они не могли высказываться ни о несправедливостях, ни о прелюбодеянии, ни о грабежах, в конце концов, они лишались и свободы слова. 2. Некий человек, несмотря на то, что это было небезопасно, с большим мужеством сорвал (со стены) и разорвал на куски этот эдикт, говоря с издевкой, что он представляет победы готов и сарматов. 3. Он был немедленно доставлен, и его подвергли не просто мучениям, но положенным пыткам жаровней (coctus), после чего он с поразительным терпением принял смерть на костре.
XIV
1. Но Цезарь не был доволен статьями эдикта; он готовился склонить Диоклетиана к иным мерам. 2. А именно, чтобы подвигнуть его к объявлению более жестоких гонений, он тайно подговорил слуг поджечь дворец. Когда же какая — то часть его сгорела, христиан обвинили как врагов народа, и имя христианское горело вместе с дворцом из — за великой ненависти: якобы те имели сговор с евнухами с намерением убить принцепсов — так что оба императора, подожженные в собственном дворце, едва остались в живых. 3. Диоклетиан же, который всегда хотел выглядеть хитрым и сведущим, ничего не мог заподозрить, но, воспламенившись гневом, начал тотчас же истреблять всех своих приближенных. 4. Он сам заседал в суде и пытал огнем невинных. Также и все судьи, наконец, магистры, все, бывшие во дворце, данной властью подвергались допросам. 5. Были служаки (certantes), у которых он сразу кое — что разведал; но ничего нигде не нашел, ведь никто, естественно, не допрашивал челядинцев Цезаря. 6. Сам он присутствовал, стараясь не допустить угасания гнева безрассудного старца. Спустя 15 дней был предпринят новый поджог. Однако, хотя он был быстро обнаружен, его устроителя не выявили. 7. Тогда Цезарь, хотя и планировал отъезд к середине зимы, вырвался в тот же день, убеждая, что бежит, чтобы не сгореть заживо.
XV
1. Император же начал свирепствовать уже не только против придворных, но и против всех; прежде всего, он принудил дочь (свою) Валерию и жену Приску оскверниться жертвоприношениями. 2. Могущественных некогда евнухов, благодаря которым и дворец, и сам он прежде были в порядке, убивали; схваченных и осужденных без всяких доказательств или признаний пресвитеров и священников вели (на казнь) со всей их (паствой). 3. Всех людей, (без различия) пола и возраста, сгоняли на костер; причем их было такое множество, что их окружали не по одиночке, а толпами, и предавали огню; прислугу (же) топили в море, привязав каждому к шее жернов. 4. Не менее дикое гонение коснулось и прочего народа, ведь судьи, рассеявшись по всем храмам, гнали всех на жертвоприношения. 5. Застенки были полны, выдумывались неслыханные виды пыток, и, по какому бы делу не вершился суд, в уединенных местах и перед трибуналом были расположены алтари, чтобы участвующие в тяжбе прежде приносили жертвы и при таких обстоятельствах высказывались о своих делах. Поэтому к судьям прибегали, словно к богам. 6. Были отправлены и письма к Максимиану и Констанцию, чтобы они делали то же самое, их же (собственное) мнение в таких делах не принималось во внимание. И конечно, старый Максимиан, человек не особо кроткий, в Италии охотно подчинился. 7. Однако Констанций, видимо, чтобы не противоречить приказам старших, допустил разрушение собраний (т. е. стен, которые можно восстановить), истинный же храм божий, что находится внутри людей, оставил в целости.
XVI
1. Так угнеталась вся земля, за исключением Галлий, и от Запада до Востока свирепствовали жестокие твари.
Даже имея сто языков, столько же уст и голос железный я бы не в силах назвать был все виды злодейств и кар имена изложить (Verg. Aen. VI. 625–627),которые причиняли судьи праведникам и безвинным людям. 3. Но зачем рассказывать об этом, особенно тебе, дражайший Донат, что испытал на себе, помимо прочего, (и эту) бурю неистовых гонений? 4. Ведь когда это происходило при префекте Флакцине, страшном человекоубийце, а затем при наместнике Гиерокле, бывшем викарии (ex vicario praeses), который был зачинщиком и советником в устройстве гонений, наконец, при его преемнике Присциллиане, ты подавал всем пример непоколебимого мужества. 5. Ведь подвергнутый 9 раз различным пыткам и мучениям, 9 раз ты побеждал противников славной исповедью. В девяти сражениях повергал ты дьявола с его сообщниками, в девяти победах ты торжествовал над веком с его кошмарами. 6. Как же приятно Богу было то зрелище, когда он видел тебя победителем, впрягающем в свою колесницу не белых коней и ни огромных слонов, но более того — самих триумфаторов! 7. Это и есть истинный триумф, когда владычествуют над властителями. Ведь они побеждены и покорены твоим мужеством, поскольку ты, презрев все нечестивые повеления, сокрушил все приготовления и кошмары тиранической власти твердой верой и крепостью духа. 8. Ничто не сломило тебя: ни плети, ни когти, ни огонь, ни железо, ни какие другие истязания; никакой силой нельзя было отнять у тебя веру и преданность. 9. Таким и должен быть последователь Бога, таков воин Христа. Никакой враг не одолеет его, никакой волк не украдет его из небесных кущ, никакие козни не введут в заблуждение, никакая боль не победит, никакая мука не ослабит. 10. Наконец, после девяти этих славнейших битв, в которых ты победил дьявола, он уже более не осмелился состязаться с тобой — с тем, кого он столько раз испытывал в сражениях, да так и не смог одолеть. 11. А когда тебе был готов мученический венец, он не стал больше вызывать тебя на бой, дабы ты не принял его тотчас же. Пусть невозможно получить его сейчас, однако он во всей красе (integra) обеспечен тебе в царстве Господа по заслугам за подвиги твои. Но вернемся к порядку событий.