Творения
Шрифт:
А посланные от иудеев были левиты и некоторые из священников. Своими вопросами они обличали себя в невежестве, так как воображали, что одно лицо есть Христос (Мессия), а другое возвещенный в законе пророк, — и потому, после того как святой Креститель сказал: я не Христос, спрашивали: пророк ли ты (ст. 20–21)? Но вот и толпа фарисеев уловляется в том, что она более считала себя, чем действительно была, имеющею точное знание Божественных словес; ибо что же вообще крестишь, — говорят, — если ты не Христос, ни Илия, ни пророк? Оказываются также страждущими немалым безумием против Иоанна, ибо не удостаивают, как надлежало, помещать его в числе ожидаемых, но по впитанному ими себе недугу гордыни считают его ничем, хотя он и предвозвещается чрез глас пророка. Услыхав, что аз (есмъ) глас вопиющаго в пустыни: уготовайте путь Господень (Ин. 1, 23; ср. Мф. 3, 3 и Ис. 40, 3), они, не приняв этого слова, едва даже не воспрещают ему бесстыдно, говоря как бы так: ничего нет в тебе достойного веры, даже и ничего удивительного или великого, — что же вообще и крестишь?
I, 26—28. Аз крещаю водою.
Незлобно переносит блаженный Креститель (речь) своих порицателей, а данное им в словах о себе самом объяснение весьма целесообразно обращал в предмет спасительной проповеди. Научает уже, хотя и против их воли, посланных от фарисеев, что Христос уже внутри дверей. Я, говорит, ввожу дето–водственное крещение, для начала покаяния омывая водою оскверненных грехом и научая от низшего возноситься к совершеннейшему; ибо надлежало исполнить на деле то, что проповедовать послан я, — уготовайте, то есть, путь Господень. Но Податель большего и досточуднейшего и Дарователь всякого совершенства во благе посреде вас стоит, еще не знаемый по причине облачения телом, настолько превосходящий меня, Крестителя, что я не должен считать себя достойным быть у Него даже в качестве слуги. Это, полагаю, означают слова: несмь достоин развязать его ремень обуви. Высказывая истину, он совершает и нечто другое полезное, а именно: убеждает надменного фарисея смиренномудрствовать, а себя самого представляет в образец этого.
Сия, говорит, в Вифаваре произошло об он пол Иордана (за Иорданом), сообщая и это как бы знак точной и тонкой памяти своей; ибо все мы имеем обычай в повествованиях о предметах важнейших вспоминать и места, в коих им случилось быть.
КНИГА ВТОРАЯ
I, 29. Во утрий виде Иисуса грядуща к себе.
В весьма малое время Креститель оказывается вместе и пророком и апостолом, ибо о Ком недавно предвозвещал, как об имеющем прийти, теперь объявляет Его уже пришедшим. Посему и превзошел меру пророков, как Сам Спаситель говорит в одном месте к иудеям, рассуждая о нем так: чесо изыдо–сте в пустыню видети? … Пророка ли? Ей глаголю вам, лишше пророка (Мф. 11, 7 и 9). Те (пророки) некогда пророчествовали, что явится Христос, а он (Предтеча) не только восклицал, что приидет, но и указал Пришедшего, ибо во утрий, говорится, видит Иисуса грядуща к нему.
I, 29. И глагола: се Агнец Божий вземляй грехи мира.
Теперь уже несвоевременно было (говорить) «приготовьте путь», когда явился уже и был пред очами Тот, для Кого совершается приготовление (пути). Положение дела требовало других слов. Надлежало раскрывать, Кто был Пришедший и зачем совершает нисшествие Пришедший к нам с небес. Итак, се, сказано, Агнец Божий вземляй грехи мира, на Коего указал пророк Исайя в словах: яко овча на заколение ведеся и яко агнец пред стрегущим его безгласен (Ис. 53, 7), и Коего, сказано, некогда предобразовал закон Моисеев. Но тогда Он спасал только отчасти, не простирая милость на всех, ибо был образом и тенью, — теперь же Тот, Кто некогда живописуем был посредством загадок, Истинный Агнец, Непорочная Жертва, ведется на заклание за всех, дабы отогнать грех мира, дабы низвергнуть губителя вселенной, дабы Своею за всех смертью упразднить смерть, дабы разрешить проклятье, бывшее на нас, дабы прекратилось наконец (наказание, выраженное в словах Бога) «земля еси и в землю отыдеши» (Быт. 3, 19), дабы явился Второй Адам— не от земли, но с неба (1 Кор. 15, 47) — и стал для человеческой природы началом всякого блага, разрушением внесенного (грехом) тления, виновником вечной жизни, основанием преобразования (человека) по Богу, началом благочестия и праведности, путем в Царство Небесное. Един за всех умре Агнец, спасая Богу и Отцу весь сонм людей, — Един за всех, дабы всех подчинить Богу, — Един за всех, дабы всех приобрести, дабы наконец все не ктому себе живут, но Умершему за них и Воскресшему (2 Кор. 5, 15). Поскольку мы находились во многих грехах и посему были повинны смерти и тлению, то Отец дал Сына в избавление за нас (1 Тим. 2, 6), Одного за всех, так как и все в Нем, и Он выше всего. Один умер за всех, дабы все жили в Нем, ибо смерть, поглотив Агнца за всех, в Нем и с Ним и извергла всех: все мы были во Христе, ради нас и за нас умершем и воскресшем. А с упразднением греха разве не необходимо принять, что упразднена и явившаяся из него и по причине его смерть? Со смертью корня разве уже могла уцелеть отрасль из него? По какой причине мы должны будем умирать, когда уже уничтожен грех? Посему мы торжествуем заклание Агнца Божия и говорим: где пря твоя, смерте? где остен твой, аде (Ос. 13, 14; 1 Кор. 15, 55); ибо всякое беззаконие, — как сказал в одном месте Псалмопевец, — заградит уста своя (Пс. 106, 42), будучи уже не в силах обвинять согрешивших по своей немощи. Ведь Бог оправдаяй, кто осуждаяй (Рим. 8, 33–34)? — Христос ны искупил от клятвы законныя, быв за нас клятва (Гал. 3, 13), дабы все мы избегли проклятия греха.
I, 30.
Приводит слушателям на память свои слова и уступает Христу первенство в славе, совершая дело не любви, но более истины или даже необходимости; ибо должно подчиняться Творцу, даже если бы и не желало сего, творение, Владыке–рабы, Подателю — получающие. А каким образом позади был Иоанна Христос, но впереди стал, потому что первый был, как он исповедует, — о сем мы уже достаточно сказали в предшествовавшем рассуждении.
I, 31. И аз не ведех Его: но да явится Израилеви, сего ради приидох аз водою крестя.
В утробе матери своей взыгравший при гласе Святой Девы, еще чревоносившей Господа (Лк. 1, 41), — пророк прежде своего рождения, — ученик (находясь еще) в состоянии зародыша — говорит о Спасителе, что он не знал Его, — и истину говорит, не лжет. Бог знает все Сам о Себе и без научения, тварь же — чрез научение. Вселяющийся во святых людей Дух восполняет в них недостающее и дарует человеческой природе Собственное благо, разумею видение будущего и знание сокровенных тайн. Посему и блаженный Креститель, говоря о своем неведении Господа, отнюдь не лжет, поскольку это относится к свойству человечества и подобающей творению способности, но усвояет всеведение одному только Богу, чрез Духа Святого световодствующему человека к восприятию сокровенного. И весьма благополез–но указывает на то, что он не знал Христа сам собою, но что пришел однако же для того собственно, чтобы соделать Его явным Израилю, дабы не казался самовольно пришедшим для свидетельства, ни считался кем–либо за служителя собственных пожеланий, но деятелем Божественного Промысла, слугою Вышней Воли, открывающей ему Агнца, вземлю–щего грех мира. Итак, дабы иудеи легче пришли к вере во Спасителя Христа и имели о Нем достодолжное понятие, он и говорит, что не знал Его. Ввиду этого они должны были наконец понимать, что открыл это Сам Бог, — ужасаясь вышнего суда, принимать слово о Нем — и, видя такого (великого) слугу, соответственно соразмерять достоинство Владыки. Ведь если говорит, что пришел для того, чтобы явным соделать Его Израилю, то разве не указывает на подобающее рабу служение?
ГЛАВА I
О том, что не по причастию и не как привзошедший
присущ Сыну Святой Дух, но существенно и по природе
пребывает в Нем
I, 32—33. И свидетелъствова Иоанн, глаголя,
яко видех Духа сходяща яко голубя с небесе,
и пребысть на Нем. И аз не ведех Его, но Пославши
мя крестити водою, Той мне рече: над Него же
узриши Духа сходяща и пребывающа на Нем,
Той есть крестяй Духом Святым.
Сказав в предшествующих словах о своем незнании Его, считает теперь нужным подробнее изложить и открыть Божественную тайну, объявляя, что Бог Отец указал ему Его, и сообщая самый способ этого указания. Всячески старается о пользе для души слушателей и, говоря людям о том, что тайну о Христе он узнал от Бога, тем самым супостатов своих являет врагами Вышней Воли и дерзкими противниками верховного определения Отца. Таким образом он убеждал их отказаться от своей суетности и принять Пришедшего по благоизволению Отца для спасения всех. Итак, свидетельствует, что и Духа видел сходящаго с неба, в виде голубя, и что Он пребыл на Нем, Потом, кроме того, говорит, что он самолично слышал от Пославшего его на крещение водою, что Тот есть крестяй Духом Святым, на Ком пребудет нисходящий Дух. Вот — достоверный Свидетель, сверхъестественное знамение, показавший его Превышний Отец.
Это, конечно, так. Но склонный к обвинениям еретик, может быть, возразит с насмешкой: что же опять, любезнейшие, вы скажете нам на это или какой придумаете способ для перетолкования этих слов Писания? Вот говорится, что Дух нисходит на Сына. Вот помазуется от Бога и Отца, то есть получает, очевидно, то, чего не имеет, как свидетельствует о сем и Псалмопевец, как бы говоря к Нему: сего ради помаза Тя Боже Бог Твой елеем радости паче причастник Твоих (Пс. 44, 8). Каким же образом мог бы быть в единосущии с совершенным Отцом Сын, который не таков (несовершен) и потому помазуется?
На это, полагаю, надо сказать извратителям честных догматов Церкви и правильного смысла Писаний: утрезвитеся пиянии от вина своего (Иоил. 1, 5), дабы могли вы, узрев пресветлую красоту истины, вместе с нами воскликнуть к Сыну: воистину Божий Сын еси (Мф. 14, 33). Ведь если вполне веруешь, что Он есть Бог по природе, то как Он может не иметь совершенства? Вам поэтому надо нечествовать и на Самого Отца, ибо откуда Он, как говоришь ты, по необходимости будет иметь совершенство и каким образом не должен будет снизиться соответственно утверждаемому вами несовершенству и умалению Сына, если раз будет принята возможность несовершенства Божественной сущности в Сыне, по вашему невежественному и неразумному мнению? В самом деле, не можем же мы ту великую и несложную Природу разделять так, чтобы в одном отношении, например, она являлась несовершенною, а в другом совершенною, когда и определение человечества остается единым во всем и равным во всех нас. Разве бывает кто менее (другого) человеком, поскольку он человек? Но и более другого не может быть мыслим. Так же и один Ангел, думаю, ни в чем не отличается от другого по отношению к бытию тем, что суть Ангелы, кои, принадлежа к одному виду бытия, имеют все одну природу. Каким же поэтому образом Божественная и все превышающая Природа по своим качествам может оказаться ниже тварных бытии и допускать то, чего не допускает тварь? Как она будет и простою и несложною, если ей окажется присущим совершенное и несовершенное? Она будет слагаться из того и другого, так как несовершенное не подобно совершенному; ибо если подобно и между ними нет никакого различия, то все совершенное безразлично будет и несовершенным, как и несовершенное — совершенным. Посему и в Сыне не будет никакого недостатка, хотя бы в нашем уме Он не являлся имеющим совершенство, — но также и Сам Отец, хотя совершенство Его и несомненно, не будет превосходить Сына, и таким образом опять разрешается вопрос. Если же великое различие есть между совершенным и несовершенным и Божественная природа допускает в себе вместе то и другое, то она окажется сложною и не простою.