Твой ход, аниран
Шрифт:
– Тирам Гвелег, полномочный представитель самфунна с острова Темиспар, - официально произнёс я. – Заслужить прощение, заслужить доверие будущего милиха ты можешь лишь одним способом – тебе вновь придётся надеть личину лжеца и приспособленца. Но в этот раз ты будешь на стороне хороших парней. Ты станешь моими ушами в самфунне и моим лживым ртом. Ты будешь сообщать то, что я пожелаю сообщить, и доносить всё, что самфунн пожелает тебе сообщить. Благодаря тебе, я получу власть над самфунном. А значит, не позволю ему нас уничтожить.
Гвелерг не ответил сразу. Он сначала посмотрел на меня, а затем глазами принялся
– Это один из вариантов, Гвелерг, - забил я последний гвоздь. – Два других – изгнание или казнь. Что ты выберешь?
– Я принимаю твоё предложение, аниран, - выдохнул Гвелерг.
– Принимаю не из-за страха за собственную жизнь, а потому, что действительно верю, что лишь ты способен спасти мой мир. Надеюсь, я доживу до момента, когда это случится.
Я протянул руку и помог тираму подняться. В его глазах действительно не было страха. Лишь готовность помогать.
– Тогда добро пожаловать на борт. Не разочаруй меня и я не разочарую тебя. Помоги мне справиться.
– Клянусь, что отныне я больше не уста самфунна. Я твои уста.
Это было именно то, что я хотел услышать.
***
Я упал на мягкие подушки. Дыхание, после очередного непродолжительного решения задачи двух тел, практически сразу начало приходить в норму. Всё же, несмотря на количество съеденного, выпитого и выкуренного, идеальная физическая форма никуда не делась.
В соседнюю подушку носом зарылась Дейдра. Ей, в отличие от меня, вторая смена работы объездчика верховых лошадей давалась тяжелее.
– Вау, - прошептала она, затем повернулась ко мне лицом, убрала светлую чёлку с потного лба и засмеялась. – Не знаю, чем ты занимался с тем бородатым северянином, но теперь я буду каждый вечер отправлять тебя к нему на встречу.
Я улыбнулся на шутку и прижал к себе разгорячённое девичье тело. Но думал я уже о другом.
С Гвелергом, вроде бы, всё ясно. Он стал под мои знамёна. На всякий случай попрошу Фелимида выделить для слежки пару толковых ребят. Думаю, декаду-две пусть за тирамом понаблюдают. Вдруг он решил со мной шутки шутить. Кто знает… А затем попробую скормить башам какой-нибудь мусор. Огромный, зловонный кусок лжи, например. Плюс немножечко правдой присыплю для уверенности, что они действительно сожрут. Проверю, сработает ли.
Но конкретно в данный момент меня больше волновал другой персонаж. Хоть Эоанит весь сегодняшний долгий день не кривился мордой и вёл себя достойно, это ничего не меняло в моих планах. От управления церковью его надо отстранить. Желательно не физически, а по закону. Всё же, как выяснилось, у нас реально есть варианты. Надо покумекать на счёт конклава, возможно обсудить его с новым королём, и прикинуть ожидаемую реакцию будущего бывшего Первосвященника. Вряд ли он настолько неадекватен, что осмелится покинуть Обертон вопреки моему приказу. И пока он здесь, пока испытывает определённый страх, надо постараться этим воспользоваться.
Ну а если нам действительно удастся сбросить его с насиженного места, разобраться с Эвенетом будет куда проще. Эти двое, как я знаю, уважают друг друга и во всём поддерживают. Но если один лишится власти, второй однозначно
– О чём думаешь? – в район моей шеи выдохнула Дейдра.
– О будущем, - сказал я чистую правду. – Время подходит. Несмотря на трагедию, несмотря на всё ещё не найденных убийц, планы мы не станем менять. Я по-быстрому переговорил с Яннахом, Каталом и Хегаратом, и они меня поддерживают. Армия закаляется, с урожаями проблем нет, золотой драм крепчает. Скоро нам придётся выбрать, в какую сторону идти. Я обязан определиться, с каким из двух аниранов готов встретиться.
Дейдра перевернулась на спину, использовав моё плечо в качестве подушки.
– Ты говорил, вас должно быть двенадцать. И осталось неизвестных шесть…
– Пять. Я знаю, где двое. Не знаю, где пятеро. Баш Нюланд, видимо, что-то знал. Да не сказал, скотина.
– Значит, до конца ещё очень-очень далеко, - невесело вздохнула Дейдра. – Ты, главное, будь осторожным. Да, я помню, ты говорил, что собираешься двигаться маленькими шажками, чтобы не рисковать почём зря. Но всё же не торопись, если не уверен, что пора не пришла. Впереди ещё достаточно зим.
Этот разговор она начинала далеко не в первый раз. Хоть не просила напрямую, но всегда намекала, что всегда успеется уйти. Лучше больше времени провести с теми, кто меня действительно любит.
Я бросил взгляд на кроватку, где без задних ног дрых Элазор. Карапуз уже привык ко мне, узнавал, готов был играть между завтраком и до обеда, и даже бурчал что-то полупонятное на детском языке. Но папой так ни разу не назвал. Хотя всякие «ма-ма» и «ба-ба» я слышал постоянно.
– Со мной всё будет в порядке, - я прижал Дейдру к груди. – Но меня очень беспокоит ваша безопасность. Если кто-то смог добраться до короля, боюсь, до вас добраться тоже будет несложно. Так что ты не фыркай почём зря, пожалуйста. И бабушке своей передай. Бертрам знает свою работу. Он убережёт вас, если вы во всём будете его слушаться.
– Да мы и так не выходим за территорию дворца. Я даже Обертон не могу посмотреть. А так хотелось погулять по столице.
– И не надо. Нечего там смотреть. Насмотришься, когда здесь не останется ни врагов, ни завистников.
– Ты про Алару?
– Нет, - удивился я. – Я образно. А ты?
– Во время коронации она ко мне подходила. Пыталась с Элазором нежничать. Говорила, скучает по нам. Говорит, думала обратиться к анирану или к королю, чтобы до лета ей разрешили погостить в Обертоне... Но её улыбка говорила одно, а глаза – другое. Она всё так же завидует мне. Завидует нам. Я её боюсь.
– Значит, ей больше здесь делать нечего. Заставлю Тангвина её спровадить.
– Пусть лучше Его Величество прикажет. Так надёжнее, - предложила по-настоящему озабоченная Дейдра.
Но смысл в её словах, несомненно, присутствовал.
Я опять посмотрел на спящего крепыша. И на мгновение ощутил страх, который когда-то приходил ко мне во снах. Страх потери. Я не мог даже представить, что со мной будет, если я не смогу уберечь жену и сына, как не смог уберечь Фабрицио. Я или сойду с ума, или ярость возьмёт надо мной контроль. Но если первое чужой для меня мир переживёт, то второе, по заверениям Фелимида, приведёт к совершенно непредсказуемым последствиям.