Твой не любимый
Шрифт:
Полина прыгнула на него, обнимая его шею, и она была столь маленькой и легкой, словно перышко в своем красном платьице. Влад взял ее в объятия, его руки осторожно обвили ее спинку. Слезы скатились по его щекам, и он сжимал ее к себе, словно боясь отпустить. Мое сердце разрывалось от боли, разрывалось от понимания насколько он тосковал по ней.
— Папочка, я скучала по тебе, — сказала Полина, целуя его в щеки, — Папочка, а что это за кресло? Папочка, где ты был так долго?
Влад не мог сказать ни слова, он будто потерял голос, сжимал ее большими ладонями, целовал в макушку, словно
Полина смотрела на него с удивлением. Она гладила его щеку и пыталась вытереть слезы своими маленькими пальчиками.
— Папочка, не плачь, — прошептала она, словно хотела утешить его. Такая маленькая, совсем крошечная, она уже разделяла чужую боль, впитывала ее, обнимала Влада за шею своими ручонками.
Я даже не представляла, что Влад чувствовал, как его сердце разрывается от смешанных эмоций. Радость от встречи с дочерью смешивалась с горечью того, что он не может встать и обнять ее так, как хотелось бы. Его руки дрожали, когда он обнимал маленькую Полю. Мне хотелось обнять их обоих. Но я стояла рядом и боялась пошевелиться. Ведь я для них никто. Полина не знает, что я ее мама, а Влад…Влад ненавидит меня. И наш секс в ванной вряд ли что-то изменил.
Глава 12
Мы сидели в гостиной, уютно устроившись на мягком диване, смотря новогоднюю сказку по телевизору. Полина сидела между нами, ее маленькая ручка сжимала большую ладонь Влада, и она смотрела на экран, восхищенно улыбаясь. Влад перебирал волосы дочери, его лицо было расслабленным, и он целовал ее в макушку.
Смотреть на них было невероятно мило и трогательно. Этот момент напоминал мне о том, о чем я мечтала — быть настоящей женой Влада и матерью Полины. Только этого никогда не будет. Потому что он не простит меня за то, чего я не совершала, а я никогда не смогу доказать, что не виновата. Мы обречены убивать друг друга каждый день…
Сказка подошла к концу, и Полина зевнула, потягиваясь. Влад обнял ее плотнее. Усадив ее на колени, он повез ее в своей коляске к ванной комнате.
Я наблюдала за Владом, сидящим рядом с кроваткой Полины, и читающим ей книгу. Его нежность и забота о дочери были невероятно трогательными. Никогда не могла подумать, что он настолько сильно может любить свою дочь. Мою дочь. Нашу дочь. Полина лежала, уютно завернутая в пушистое одеяло, и внимательно слушала его голос, который звучал мягко и умиротворенно. В комнате царил приятный полумрак, разбавленный мягкими лучами от ночника-мишки, который стоял на тумбочке у кроватки, создавая ощущение уюта и тепла.
На стенах висели яркие картинки с изображениями сказочных персонажей, а на полу лежал мягкий коврик, на котором были разбросаны игрушки.
Когда сказка приближалась к концу, Полина, трогая скулу Влада тихо спросила:
— Папочка, ты не исчезнешь снова, правда?
Влад перехватил ее маленькую ручку и улыбнулся, но в его глазах мелькнула тень боли.
— Никогда, моя маленькая солнышко. Я всегда буду рядом с тобой.
Его голос дрогнул на мгновение, но он быстро восстановил самообладание.
Но затем Полина внезапно открыла глаза и добавила:
— Алина тоже не исчезнет, да?
Мое сердце разрыдалось от радости.
— Конечно, дорогая, — ответила я, чувствуя, как в горле подступает комок. — Я всегда буду здесь, чтобы заботиться о тебе, как настоящая мама.
Влад бросил на меня уничижительный взгляд, и я словно вся внутренне сжалась. Пожалела о том, что сказала.
— Я хочу такую маму как Алина, папа!
— Закрывай глазки. Только у хороших девочек сбываются все желания.
— Я хорошая!
Полина улыбнулась и закрыла глаза, чувствуя, что ее мечты сбываются. В комнате слышался лишь шепот страниц, перелистываемых Владом. Я смотрела на них обоих, окутанных теплым светом ночника, и ощущала как внутри все сжимается. Как же мне хочется быть частью их жизни. Иметь право назвать Полину дочкой, иметь право обнять Влада, прикоснуться к нему…И это больше чем секс, я хочу касаться его души, хочу трогать кончиками пальцев его сердце если в нем осталось место для меня.
Я проводила Влада до его спальни, слыша каждое движение колес его инвалидной коляски на паркете. Равномерное поскрипывание. А в голове только одна мысль — неужели это и правда навсегда? Он был таким сосредоточенным, наблюдать за этим было тревожно. Я предложила помощь, когда он приближался к кровати, но он лишь кивнул в знак благодарности и самостоятельно пересел с коляски на постель, демонстрируя удивительную силу и независимость.
Я повернулась, чтобы уйти, но его голос остановил меня.
— Останься, — сказал он, и в его голосе звучала не просьба, а приказ.
Я остановилась у двери, не оборачиваясь.
— Тебе нужна моя помощь, Влад? — мой голос звучал тихо, едва слышно.
— Мне нужно, чтобы ты запомнила одну вещь. То, что я тебя трахал ничего не значит кроме того что мой член снова стоит и я могу тебе присунуть.
— Я думала…
— Не надо думать. У тебя это плохо получается. Не дури голову моей дочери! Никакая ты ей не мать! Ты кукушка! Ты бросила ее, продала! И тебе дали второй шанс, но ты предала меня! Ты думаешь я об этом забуду? — его слова источали яд, жгли внутренности как серная кислота, и я ощутила, как внутри меня все сжимается. Я молчала, стараясь сохранить самообладание.
— Ты виновата в этом. Во всем этом, виновата в том, что я не могу встать и обнять свою дочь, не могу носить ее на руках, — продолжал он, и я чувствовала, как его взгляд пронзает меня насквозь. — Если бы не ты, я был бы здоров. Я…я раскис, я поддался, я был готов начать все сначала. Если бы не ты, блядь! Мы были бы счастливы!
Я повернулась к нему, но слова застряли у меня в горле. В его глазах горела ненависть, боль, а в голосе звучала адская ярость.
— Ты подстроила это, не так ли? Признайся! Имей мужество сказать правду! Подстроила ведь? Чтобы избавиться от меня… Чтобы забрать Полину! — Его слова были как удары, и каждое из них оставляло синяк на моей душе. Кровоподтек, который болел с такой силой, что казалось я потеряю сознание.