Твой невидимый свет

Смирнова Елена

Оксана повода никогда не давала. Всегда была приличной девочкой, потому что бабушка говорила, что только таких берут замуж. Что нужно терпеть, молчать и не перечить мужчине. Удивительно, что бабушка жила совсем не по этим правилам, но почему именно эти постулаты она вбивала голову юной Оксане?

Вся ее жизнь была для других, она выглядела и вела себя как чопорная старая дева. О сексе узнала из книжек, потому что у бабушки стыдно было такое спрашивать. Потом появился интернет, и сексуальный мир изменился в ее воображении, но все равно многое она себе позволить

не могла.

Самое отвязное, что она делала в своей жизни, пожалуй, это была покупка того красного белья. Как ей было стыдно зайти в тот магазин, купить вот это кружевное прозрачное, и примерно такое же ей предстояло надеть сейчас. Но она не могла. В голове все еще звучал крик Эда, и Оксана даже машинально сгорбилась, как обычно это делала во время ссор. Может глупо, но ей казалось, что если сейчас это наденет, то сделает что-то ему назло. Сделает по-своему, по-взрослому. Как ребенок, который начинает проявлять характер.

– Оксана, ты готова? – Ника обернулась, подкрашивая губы.

Оксана была готова. Будто кто-то снял ее жизнь с автопилота, она, наконец, начала принимать решения самостоятельно. Не думая о последствиях. Решение приехать в Москву было все же не ее. Это следствие обстоятельств, в которые загнал ее Эд. И поиски работы – это тоже следствие. А вот согласиться на такое безумие, надеть почти ничего и в таком виде танцевать на сцене, – уже решение взрослого человека. Оксана сняла куртку и прямо там, при девочках, начала переодеваться.

Хоть снаружи она выглядела уверенной и сосредоточенной, внутри сгорала от стыда. Она старалась не смотреть на себя, но отражения, как в комнате смеха, то тут, то там так и показывали ее в разных ракурсах. Фигуру свою она ненавидела. Исправить что-то в себе не решалась, так как была заложницей ревности Эда, и любые попытки начать качать пресс воспринимались как обоснованный повод закатить истерику и не разговаривать неделю.

Фигура со временем и под действием гравитации потихоньку стала оплывать. Лицо еще держалось благодаря фейс-фитнесу в ванной, а вот все, что ниже, требовало корректировки. Так она всегда считала и слышала от Эда и Ани. Та в последнее время стала критиковать внешность и фигуру мамы.

Застегнув боди, она увидела себя совсем другой. Такой красивой, молодой и необычной. Юбка из пайеток была чисто декоративной, потому что мало что прикрывала, но все равно дополняла объем там, где его всегда немного не хватало.

Монро промолчала, а Ника одобрительно прокомментировала наряд и усадила Оксану в кресло сделать макияж и поправить прическу. Спустя полчаса Оксана почувствовала себя героиней передачи о преображении, когда приходит простая девчонка, а потом к концу эфира из нее делают диву. К ней вернулась уверенность в себе.

– Я совсем себя не узнаю. На меня смотрит совсем другая девушка. Это не Оксана.

– А кто? – Ника отложила грязные кисти в сторону и последний раз побрызгала лаком на кудрявые волосы.

– Пока не знаю, но точно не Оксана.

Монро все это время сидела одна и смотрела за преображением с недовольным

лицом. Оксана решила не спрашивать, в чем дело, ведь даже Ника, которая знала соседку дольше, не задавала вопросов. Мысль о том, что она стала самой красивой из них всех на мгновение пришла в голову, но пробыла там недолго. Уверенности в себе еще было слишком мало.

Оксана посидела какое-то время на стуле, разглядывая себя в зеркало. Она стала видеть чуть хуже, чем раньше. Очень хотелось настроить четкость, как на телевизоре, но не получалось. Левый глаз, казалось, стал немного мутным. Но, возможно, ей просто показалось.

В комнате зажглась красная лампочка над дверью, как в кабинете, куда надо идти на рентген. Для нее всегда такой знак означал опасность. Как красный свет светофора или фары на машине.

– Через пять минут выходим, – застегивая пояс на талии, тихо сказала Ника.

Монро ответила ей тихой новогодней песней.

Как всегда перед ответственным моментом, приходит осознанность. До этого все казалось чем-то забавным. Мол, что такого? Девочки позвали потанцевать, как это весело, пойду с ними! Что там будет? А сейчас танцы перед незнакомцами в одном белье и на каблуках уже не казались такой хорошей идей. Она ощущала беспокойство, что что-то может случиться, но не придала значения своей интуиции, списав все на стресс перед выходом на сцену.

Захотелось убежать в этом нелепом костюме, на этих больших и неудобных каблуках на мороз и окунуться в снег. Кожа пылала, а сердце бешено стучало. Комната стала реальной шкатулкой со всеми секретами, даже секретом ее прошлой жизни. Сейчас перед ней встал выбор: пойти вперед, станцевать в новом образе и принять себя такой или остаться тут, с комплексами и неуверенностью.

Ника подошла и вручила маску.

– Мы все через это прошли, – по лицу не было понятно, с какими эмоциями она это произнесла. – Тут у всех маски.

Оксана кивнула и надела белую, с перьями, похожую на венецианскую, с карнавала, маску. Надевая ее, она сняла с себя свою настоящую.

Глава 5

Второй раз зажглась красная лампочка. Монро вышла первая, так и не взглянув на Оксану. Тая не приходила, поэтому они с Никой прошли по узким черным коридорам до сцены. Поговорив немного, соседка ушла, оставив ее одну ждать следующего сигнала.

Оксана забралась на несколько ступенек и выглянула из-под сцены, чтобы разглядеть зал, но почти ничего не увидела. Все сливалось и превращалось в большие пятна. Казалось, что зал небольшой, с несколькими кабинками, а на сцене несколько шестов, как раз напротив каждой.

Внезапно снова загорелась красная лампочка и заиграла музыка. Довольно приятная, под которую можно красиво танцевать и двигаться. Но сделать шаг прямо сейчас и выйти на сцену оказалось не так просто. Оксана не умела танцевать и боялась, что сейчас опозорится, и все подумают, какая она неопытная и глупая. Но мысли о коллекторах, кредите и потерянной семье не дали сделать шаг назад.