Твой первый - единственный
Шрифт:
Я сжала кухонную столешницу, впиваясь ногтями в дерево. Должна ли я была остановить его? Должна ли выбежать и умолять выслушать меня еще раз? Что, в конце концов, должен делать человек, когда окончательно заблудился в темноте?
А потом хлопнула дверь.
Так громко. Кажется, впервые она хлопала так громко.
Надежда – это все-таки орудие для убийства. Порой мы сами себе его дарим. Вглядываемся в окно с замиранием сердца. Смотрим на тропинку. Ждем. Час. Два. Три. Надежда позволяет нам ждать бесконечное количество дней, недель, месяцев. Мы просто смотрим на эту тропинку, мы просто уверены,
Весь день я не могла взять себя в руки. Пыталась что-то делать: убирать, готовить, листать в телефоне ленту соцсети. Но мысли крутились вокруг Вити, вокруг звука хлопнувшей двери, который до сих пор звучал в моей голове.
Почему так хочется плакать?
А потом, уже вечером, когда окончательно стемнело, я не выдержала. Плюхнулась на подушку, слезы покатились с глаз, такие горькие и соленые. Они скатывались по щекам и губам, оставляя следы на моей подушке. Я ведь забыла, каково это, когда так ноет, когда грудь словно наполнили стеклом, что больно режет внутренности.
«Хочешь сказать, тебе дурацкий цветок нравится больше, чем конфета?»
Почему-то в голове вспыхнула та сцена из детства. Тот самый петушок на палочке. Я отчетливо слышала голос Вити, слышала обиду в нем и желание доказать всем…
«Не смей принимать подарки от других! Понятно?»
Я вытерла слезы, усаживаясь на кровати. Он ведь… он ведь всегда был таким вспыльчивым и категоричным. Даже с той дурацкой конфетой. Для Вити я всегда была…
«Ты – моя! Запомнила?!»
Губ коснулась улыбка. Мы ведь были тогда детьми, бегали во дворе, а он… Выходит, Шестаков уже тогда хотел быть со мной: держать за руку, встречать рассветы и закаты, вместе ужинать и греться, когда завывает ветер. Мы мечтали об одном и том же, но постоянно встречали препятствия на пути.
– Нет! Не в этот раз! – сказала я вслух. За счастье нужно бороться, так говорят, кажется, великие мудрецы. Значит, и мы поборемся. Я взяла телефон и только начала набирать номер Вити, как на экране вспыхнуло входящее сообщение. От него сообщение. Мои пальцы дрогнули, дыхание оборвалось.
Зажмурившись, я кликнула по экрану. Мысленно досчитала до десяти и только после открыла, боясь увидеть нечто ужасное – наше поражение. Однако…
В.: «Пошли на свидание, Рита?»
А потом еще одно:
В.: «Я знаю, что очень вспыльчивый и ревнивый. Такое действует, правда, исключительно с тобой. Парадокс. Ты – мой парадокс, не иначе. Не знаю, сколько смогу ждать твоего решения. Но давай…»
И пока его карандашик мелькал на экране, я написала ответ:
Р.: «Я задолжала тебе Новый год. Давай в этом году исправим мой долг?»
Я затаила дыхание в ожидании ответа. А когда он пришел, не смогла сдержать улыбки.
В.: «Это самое неожиданное предложение года. Я просто не могу отказаться».
Глава 32 - Рита
На следующий день все утро я крутилась перед зеркалом. А потом позвонила мама. Разговор с ней настолько огорошил, что я даже выронила расческу и забыла ее позже поднять. Так и смотрела на свое отражение в
«Мы с Мотей съехали от твоего отца», – вот и все, что звучало в моей голове. Слишком громко, подобно барабанной дроби. Быстрые удары палочками, удары по моей нервной системе, по вискам, что пульсировали не в состоянии принять новость. Нет, я, вроде как, всю жизнь мечтала услышать эту фразу. Даже представляла, как буду помогать матери с переездом и, возможно, деньгами. Но теперь она ее озвучила, пришло время ликовать и прыгать до потолка, я же стояла истуканом напротив зеркала в спальне и не могла пошевелиться.
Родители больше не вместе. Мама собрала вещи. У нее хватило смелости закрыть дверь в тот мир, где кроме серости и бесконечных холодных дождей ничего не было. Я должна гордиться ей, но вместо водопада чувств ощущала опустошенность и легкое шоковое состояние.
Это сказалось и на моих приготовлениях к свиданию: любимое платье молочного цвета не нашла, а новенькая косынка, которую я купила буквально в прошлом месяце, испачкалась. Когда только я умудрилась поставить на ней пятно? Подводка для глаз неожиданно закончилась, а румяна я попросту разбила.
Злость накатывала, мне казалось, мир сговорился, и все против свидания с Витей. А еще слова мамы. Они продолжали отдаваться эхом, словно звучали из колонок по всей квартире. Я никуда не могла от них деться.
– Где вы будете жить? Хотите, приезжайте… – сумбурно говорила я в трубку, прижимая динамик к уху.
– Не переживай, Олег обещал помочь. А пока мы остановимся у него. Он сказал, квартира все равно пустует. Рита, жизнь изменится, вот увидишь.
Моя мама и брат будут жить, пусть и временно, но в той квартире, где вырос Витя. Они будут жить у человека, которого ненавидит отец. У судьбы довольно своеобразное чувство юмора, однако. С другой стороны, в какой-то степени с сердца упал груз. Дядя Олег – хороший, надежный. Уверена, он искренне хотел помочь моей маме.
Я сидела на краю кровати, смотрела на свои сцепленные в замок руки и пыталась понять: какой будет новая жизнь моих родных. Переживания, конечно, накатывали, но я запретила себе думать о плохом.
Если не верить в то, что завтра все наладится, можно окончательно увязнуть в болоте собственных эмоций. Мы не увязнем! Мы будем подставлять лицо встречному ветру, расталкивать руками колючие ветви деревьев и улыбаться, даже если упадем, даже если будет очень грустно и невыносимо тяжело.
Нужно всегда верить в лучшее.
Витя позвонил в пять вечера. Он ждал меня у подъезда, поэтому я поспешила накинуть пальто и поскорее закрыть за собой дверь. Сегодня должен быть замечательный вечер, пусть на мне и не самое любимое платье, а косынка не подходил под цвет верхней одежды. Главное ведь то, что у нас внутри, а не то, во что мы одеты.
Выскочив на улицу, я сразу поежилась, было довольно прохладно. Наш город на юге славился теплыми зимами, а иногда и дождями. Редко когда температура опускалась ниже десяти градусов, наверное, поэтому я привыкла носить не сильно теплые вещи, как это пальто. Кто-то бы надел его только осенью, но меня вполне устраивало оно и в декабрьский месяц.