Твой первый - единственный

Сью Ники

– Ладно, но имейте в виду, – Рита поднесла два пальца к своим глазам, затем указала ими на нас. – Я за вами слежу.

– Да, да, – в один голос отозвались мы. Затем переглянулись и оба едва слышно цокнули. Марго же тихо хихикнула, кажется, ее забавляло наше поведение.

– Ладно, я скоро вернусь.

Рита взяла пустой графин для воды с тумбы и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я перевел взгляд на Диму, ожидая услышать хоть какие-то подробности нашего телефонного разговора. Он задумчиво взъерошил короткие темные волосы, скривив губы,

будто был в чем-то виноват. Мне стало немного не по себе, но играть в молчанку больше не имело смысла. Марго вышла, предоставив нам, немного свободного времени. Пора было обо всем поговорить.

– Ну и? – начал первым я.

– Две новости.

– Хороших или?.. – я оборвал себя. От осознания, что могу услышать нечто плохое, грудь сдавило спазмом, словно на нее положили что-то тяжелое. Ветер подул из открытой форточки, взмахивая прозрачными занавесками в палате. Я невольно перевел взгляд в сторону окна и заметил, что небо затянуло тучами. Солнце резко пропало.

– Ты знаешь, я пока ехал, так и не смог определиться.

– Давай уже, рожай, – пробурчал я. – В моем положении сложно чем-то удивить. Ты узнал заказчика?

– Я все выяснил, и…

– И? – я повысил голос до крика, но тут же одернул себя. В подобных ситуациях стоило мыслить трезво.

– Короче, это твоя Марина заказала, – обрушил Дима. Фраза прозвучала настолько неожиданно, словно на улице раздался гром, и сверкнули раскаты молнии. Я разомкнул губы, но ничего не смог сказать. Слова где-то растерялись. Я будто в момент разучился говорить.

Марина… Леонова?! Она, в самом деле, дошла до такого безумия, чтобы причинить человеку вред? Она даже нашла каких-то уродов, которые согласились исполнить задание, заплатила им денег и все ради чего? Неужели Леонова думала, что я вернусь к ней? Какой же абсурд.

Я громко вдохнул, затем выдохнул, сжав в свободной от гипса руке, часть одеяла. Меня будто заставили съесть стекла, оно разрезало внутренние органы, от чего мне сделалось трудно дышать.

– Я… – прошептал, сглатывая раз за разом тугой ком, что поселился в горле. Рита могла пострадать, по сути, из-за меня. Она, до сих пор, в опасности из меня. Из-за какой-то тупой интрижки, у которой никогда не было будущего. Проклятье. – Я позвоню Леоновой и скажу, что… – процедил сквозь зубы. Мне хотелось впиться руками в шею Марины, хотелось стянуть ее кожу, пока она не издаст последний стон.

– Я был у нее, говорил с ней, – произнес вдруг Дима. Я перевел на него взгляд, не особо понимая, к чему он клонит.

– Ч-что? – глухо прошептал я.

– В общем, я нашел исполни…

– Ты был у этой дряни? И что? Она тебе мозги запудрила?

– Послушай, Шестаков, – Дима поднялся с дивана и подошел к окну. Теперь он стоял ко мне спиной, держа руки в карманах темных джоггеров. На нем была короткая черная куртка, в таком же спортивном стиле. Этот парень почему-то напомнил мне горного орла, не привыкшего к стенам. Такие люди могут жить только на свободе, клетка их убивает. Мы с ним вроде были

чем-то похожи, но при этом в Диме чувствовалась совсем иная выдержка, словно его ломали годами, словно он видел мир под другим углом. Пожалуй, это было наше главное отличие.

– Все эта хрень должна была произойти тридцать первого декабря, но в последний момент Леонова отменила сделку.

– В смысле? – прошептал я, засохшими от волнения губами. Во рту было так сухо, словно кто-то проехался наждачкой. – Это она тебе наплела?

– Нет, это сказал исполнитель. Мой человек нашел его, потряс, как следует и тот сознался. Марина позвонила за час до момента иск… она отменила все. Даже сверху заплатила, чтобы Риту не тронули.

– Но… – я был немного ошарашен от подробностей.

– Я приехал к ней и спросил, почему она передумала.

– Так в цвет и спросил? – мне хотелось, чтобы этот герой лихих девяностых повернулся, мне хотелось взглянуть ему в глаза и понять: врет он или говорит правду. Однако Дима продолжал стоять спиной, разглядывая мрачные пейзажи двора городской больницы.

– Ну… неважно как. Важно, что она ответила мне.

– И что же сказала эта чокнутая?

– Что не смогла бы жить с этим грехом. Представляешь? – он, наконец, повернулся ко мне и выдал подобие улыбки. Короткой. Довольно скупой. Но в ней было что-то такое, что приглушило мою злость.

– Вот как?

– Удивительно, у некоторых человечность просыпается в последний момент, – с усмешкой в голосе сказал Дима. Я снова сделал вдох, стараясь немного расслабиться. Тело и без того ныло.

– Я все равно позвоню ей. Вот же чокнутая.

– В этом нет смысла, поверь мне.

– Тогда какая вторая новость? – я взглянул на него, ожидая услышать еще что-то малоприятное. Он помолчал с минуту, затем подошел к моей кровати и сел на табуретку, на которой до этого сидела Рита.

– Да вот, – Дима свел руки перед собой в замок, поджав губы. Склонил голову, так если бы был в чем-то виноват. – Хотел… извиниться.

– В смысле? – опешил я, от столь неожиданно поворота событий.

– Если бы я все выяснил, ты бы не сел в тачку и не… – он снова замолчал. Но я все понял и без слов. Этот местный парнишка, аля герой «Бригады», считал себя виноватым в том, что я сейчас лежу на больничной койке. Он походил на пятилетнего мальчишку, который совершил плохой поступок. В его позе, даже в том, что он опустил голову, так и ощущалось, что ситуация его гложет.

Дима был чем-то похож на меня, на Риту, на дворовых детей, которые жили с нами по соседству. На тех, у кого под ребрами бьется сердце, пускай они и ведут не самую правильную, с точки зрения законов и морали, жизнь. Не знаю почему, но моя злость и ненависть к этому парню куда-то вмиг улетучилась. Даже пропала былая ревность. Хотя нет, ревность никуда не пропала. Но я перестал видеть в человеке напротив врага. Он был искреннее, чем многие мои знакомые.

– Это был мой выбор. Я бы и сейчас ничего не стал менять.