Твой путь

Кононова Татьяна Андреевна

— Велена себе все глаза спортила да такой слабой выросла в срубе этом треклятом… Ветерок подует, она и сляжет с простудой. А Славка… не понимаю я её тут. Я бы не простил. Да за вас бы и подавно…

— А ты попробуй, — серьёзно ответила Райда. — Прощение — самая светлая и самая добродетельная сила. Эта сила даже крепче любви, потому что не все любящие способны прощать.

Ярико хотел было ответить, что у него уж точно не выйдет, но тут на подворье послышался конский топот и голоса, с шумом хлопнула дверь, в сенях зашуршали, закашляли хрипло, засмеялись.

— Принимай гостей, хозяйка! — крикнул Кит, сбросив плащ и мокрые сапоги. Ольгерд и Хольд прошли в горницу, по обычаю поклонились хозяйке и хозяину. Ярико встал, коротко кивнул

и хотел было выйти, но мать незаметно взяла его за руку — пришлось остаться.

15. Вести с границ

Райда вытащила из печки чугунок, поставила перед всеми широкие плошки с дымящейся овсяной кашей, но за еду приниматься никто не спешил: ни Отцу Совета, ни гостям его было не до этого. Ольгерд казался молчаливее и суровее обыкновенного. Если бы он не оставил оружие у порога, как было принято, то вертел бы в руках клинок, но клинка не было, и он крепко сцепил пальцы замком перед собою.

— Ты сей день сам не свой, — негромко заметил Кит, откинувшись назад и прислонившись спиной к тёплому боку печи. — Что-то не так?

— Да… — Ольгерд только рукою махнул. Последние дни он и вправду был будто не в себе: забывчив не в меру, рассеян. — Пропала девчонка, равно как в воду канула. Не могу я больше… Отыскал бы кто… И сам бы пошёл, да кто ж меня пустит-то?

Он невесело усмехнулся и отхлебнул мёда из кружки. Кит намурился: ему и самому последнее время было не до веселья. Отпустить было легко, а вот ждать? Зная, что можешь не дождаться? Он давно уже успел привязаться к парню из рода Сварога и относился к нему, как к младшему товарищу. Зря он отпустил его тогда, отговорить надо было. И Славку, верно, не нашёл, и сам сгинул. Поэтому Кит ничего не ответил Ольгерду, только дружески хлопнул его по плечу. Как раз в горницу вошёл Хольд, занял свободное место на левом краю стола.

— Что слышно с границ? — Кит по привычке оглядел всех присутствующих, скрестил руки на груди.

— В дозоре сотня Лодина, вестей пока нет, — отозвался Хольд. — Исходя из того, что мы слышали недавно от Эгилла, имперские войска подобрались уже слишком близко. Ещё седмица-другая, и они обрушатся на нас.

— Первый удар в любом случае примет Реславль, — заметил Ольгерд. — Крепость там неплохая, но долгой осады, надо понимать, не выдержит.

— Давеча я послал гонца туда, — Кит поднялся, скрестил руки на груди, прошёлся из угла в угол и остановился у окна. — Нам нужно выиграть время. Даже несколько дней могут стать решающими. Могут вернуться Славка и Иттрик, к тому же со дня на день Леннарт должен привезти ответ от лорда Эйнара.

Райда сидела в уголке с вязанием и не вмешивалась в их беседу, только спицы быстро и негромко стучали в её пальцах. Ярико вдруг почувствовал себя чужим: его оставили, но он не понимает почти совсем ничего из разговора о судьбе княжества. Наконец он не выдержал и взмолился:

— Объясните, что происходит!

Мужчины переглянулись и хотели посмеяться, но Кит едва заметно нахмурился, и смех пропал сам собою.

— Сынок, это война, — промолвил Отец Совета, немного погодя. — У каждого в ней своя роль, у кого-то — значительнее, у кого-то — меньше. Наше общее дело — защитить Кейне, сделать всё, чтобы наша земля, которую так великодушно даровали нам боги, осталась нашей. Люди из Империи, из Дартшильда, делают всё, чтобы расширить свои границы, но уже достаточно долгое время мы не пускаем их дальше Западного леса. Княжество Халла, то самое, что за перевалом Ла-Рен — тоже против нас. Отчего и как это получилось, мне неведомо, но нам приходится сдерживать удары с двух сторон. Поддержка лорда Эйнара из Земель Тумана и его людей дала бы нам очень многое. Он сильный двойной маг, таких, как он, больше нет…

— Есть, — вдруг подал голос Ярико, до того момента слушавший внимательно. — Славка.

Все

обернулись и посмотрели в его сторону. Кит — вопросительно, Хольд и Ольгерд — с удивлением.

— Славка владеет и Тьмой, и Светом, — продолжал юноша сбивчиво, торопливо, боясь упустить что-то важное. — По твоей, Ольгерд, вине она могла бы и вовсе не появиться на свет. Так сложилось, что её сила берёт начало из двух самых древних источников, хотя подобных случаев никто никогда не знал. Светом она управлять научилась, и очень даже не худо для её лет, а Тьма ей покамест не подвластна.

— Это не моя вина, — в тихом вздохе Ольгерда послышались горечь и досада. — Это дело рук Свартрейна, духа Нави. Того самого, что живёт вместо меня в Загорье… Он проклял весь наш род, предав его Тьме. Весна, Славкина мать, знала об этом — о том, что дети Света и дети Тьмы не могут быть вместе, однако не отвергла моей любви. Теперь-то мне всё известно…

— Что тебе известно? — вдруг крикнул Ярико, вскакивая с места так, что лавка едва не опрокинулась. — Что? Все вокруг обо всём знали, один ты ничего не знал? Зачем ты связывал себя клятвой с Астрой? Зачем приказал убивать малолетних детей тогда, восемнадцать солнцеворотов назад? За что убил моих родителей? Славку за что мучал? Сестру мою? Людей других? Это Тьма твоя тебе так велела?

— Замолчи, Ярослав!

Кит поднялся с места, тяжело опираясь на стол, и юноша невольно стушевался под его суровым, пристальным взглядом. Его почти никогда не называли полным именем, данным при рождении, да и гнев отца был непривычен: никогда ранее Кит не повышал на него голоса. Ярико пристыженно опустил взор. Некоторое время Ольгерд ничего не отвечал, глядя куда-то в сторону, но, немного подождав, снова заговорил.

— Всё началось давно, когда меня ещё на свете не было. Моему прадеду удалось сделать невозможное: загнать Свартрейна обратно в Навь, туда, откуда, по-хорошему, нет дороги. Однако было уже поздно: врата между мирами открылись, и постепенно такой проход становился всё шире и шире, наконец, дошло до того, что закрыть их стало не под силу никому кроме тех, в чьём сердце Тьма живёт в согласии со Светом. Лорд Эйнар — такой, но отчего-то он отказывается закрывать врата. И госпожа Дана его уговаривала, да всё бестолку. твари преисподней выбираются наружу. Не раз на охоте лошади чуяли их незримое присутствие, а гончих Смерти, красноглазых собак с драконьими хребтами, мне довелось даже как-то раз видеть самому.

— Эти твари и им подобные не просто убивают, — продолжал Хольд, когда Ольгерд замолчал и снова поднёс к губам кружку. — Они вырывают человеческие души, не позволяя им уйти на Звёздный Путь, и утаскивают с собой в преисподнюю. Они — само зло, этакое воплощение зла, и бороться с ним можно только единственным способом: закрыть врата Нави и навсегда загнать всех этих тварей обратно. Иначе со временем — а его остаётся всё меньше и меньше, — они все выберутся сначала в Явь, а потом и сюда. Ведь если Свартрейн и его помощница-ведьма сумеют открыть ещё и врата в Правь, то они захватят все три мира. А это значит…

Хольд тоже замолчал и только развёл руками. Кит серьёзно смотрел то на сына, притихшего в изумлении, то на товарищей. Ярико вдруг взглянул на Ольгерда совершенно иными глазами: ведь ежели бы не он и не чистая, беззаветная любовь его супруги, то не было бы такого человека, который мог бы справиться с вратами Нави.

— Лорд Эйнар отказывается — видно, на то есть свои причины, — произнёс Кит. — Как-то он писал госпоже Дане, что для этого ему нужен ученик с подобным даром, ведь одной его силы может просто не хватить. Вот ты сказал, что Ольгерда всё это делать Тьма заставляла — можно и так предположить. Чтобы жить с Тьмой, нужно уметь ей сопротивляться, иначе она будет диктовать тебе условия, а со временем и совсем завладеет тобой. Почему мы доверяем Ольгерду? — он мельком взглянул на Райду, но та не подняла глаз от рукоделия. — Потому что своей смертью он разрушил проклятие, и Тьма оставила его.