Твоя навеки
Шрифт:
— Очень хорошо, София. Очень, очень хорошо. Меня зовут Антон. Энтони, в общем. Однако Антон звучит так экзотично! Как ты думаешь? — Он засмеялся и потянулся за баночкой с гелем.
— Антон очень своеобразный человек, София. Просто смейся, когда он думает, что шутит, и ты завоюешь его сердце навсегда. Дейзи так и делает. И он ее любит.
Дейзи тепло улыбнулась и протянула руку из-за стола.
— Сейчас без десяти шесть. Нам нужна помощница. Подметать, мыть волосы, поддерживать здесь чистоту, все такое. Я не смогу платить тебе больше восьми фунтов в неделю, но чаевые твои, так что мне все кажется вполне справедливым. Как ты полагаешь, Антон?
—
— Но у меня только аренда квартиры стоит восемь фунтов в неделю, — запротестовала София.
— К сожалению, не могу предложить больше. Или это, или ничего, — сложив руки на своей пышной груди, отрезала Мэгги.
— Я тоже снимаю жилье. Что, если мы объединимся? — отозвалась Дейзи.
Она жила в какой-то затрапезной квартирке, добираться до которой с каждым днем становилось все труднее.
— Ты живешь неподалеку?
— На Квинс Гейт.
— Конечно, там высокая плата. А откуда ты, дорогуша? — спросила Мэгги, которая плохо понимала ее говор.
— Из Аргентины, — ответила София, и ее горло сжалось от переполнивших ее чувств. Она давно не произносила этого слова.
— Чудно, — сказал Антон, который и понятия не имел, где это.
— Если хочешь, мы сможем поселиться вместе, и плата за аренду будет в два раза дешевле.
Софии меньше всего хотелось жить с компаньонкой. Она вообще не привыкла ничем делиться. Но ей не приходилось выбирать, да и лицо у этой Дейзи было приятное, так что она согласилась.
— Хорошо, и вот тебе первое задание: пойди и купи бутылку дешевого вина.
Мэгги открыла ящик и зазвенела мелочью.
— Ведь у нас есть повод отпраздновать этот день, Антон?
— Повод отпраздновать день, только послушать! — произнес Антон, взмахивая рукой и демонстрируя безупречный маникюр.
Спустя пару недель салон стал для Софии вторым домом, а Мэгги, Антон и Дейзи — ее новой семьей. Мэгги оставила мужа и начала собственный бизнес, чтобы свести концы с концами.
— Глупая, — прокомментировал Антон, когда Мэгги не слышала его. — Он был очень богатым и с хорошими связями. — Антон жил со своим другом Марчелло, темноволосым итальянцем с волосатой грудью, который иногда заходил к ним в салон, плюхался на софу, обитую тканью леопардовой расцветки, и слушал истории Антона. Мэгги открывала бутылку вина и присоединялась к ним. Но как бы она ни старалась хлопать своими искусственными ресницами, он не отводил взгляда от Антона. Мэгги флиртовала и с клиентами, так как им льстило ее внимание.
— Я рассыпаю перед ними лесть, как бисер, и они уходят домой, к своим женам, но образ волшебницы Мэгги остается у них перед глазами.
София и Дейзи только смеялись, слушая такие речи.
Дейзи была очень остроумной и сообразительной, но самое главное, она была добродушной. У нее были густые светлые волосы, тугими локонами обрамлявшие ее красивое лицо сердечком. Она была и энергичной, и покладистой. Сначала София с большим трудом воспринимала присутствие другого человека в своей маленькой квартире, но со временем научилась доверять новой подруге, которая спасала ее от одиночества. Дейзи сумела заполнить пустоту, которая образовалась вокруг Софии с исчезновением из ее жизни кузины Марии.
Родители Дейзи были родом из Дорсета, который она показала Софии на карте.
— Там все в зелени и холмах — невозможно не влюбиться, но это провинция, а меня всегда манили огни большого города, — рассказала она Софии.
Ее отец и мать находились
— Я всегда хотела быть похожей на нее. Ходить по домам и делать клиентам маникюр, но, получив специальность, я оплошала во время первого же визита. Пролила горячий воск на собачку миссис Хембвелл. Бедняжку ошпарило до костей. Это была катастрофа. Я отложила в сторону маникюрный набор и приехала сюда. Не надо рассказывать всего этого Мэгги, потому что я подумываю о том, чтобы попробовать снова, ведь ей понадобится маникюрша, как ты полагаешь?
Она все время шутила по поводу своего имени Дейзи Шраб и представлялась «Дейзи, как цветок, Шраб, как куст». Она сказала, что ей повезло, что она не садовник, иначе ее никто не воспринимал бы всерьез. Дейзи сама скручивала себе сигареты и курила у окна, поскольку София не выносила табачного дыма в квартире. Они разговаривали о своих мечтах, однако София, конечно, не открывала ей всей правды. Она бы никому не могла рассказать свою печальную историю.
У Мэгги София подметала полы, удивляясь иногда тому, какие разноцветные пряди попадают под ее щетку. Антон обожал красить волосы. Это было его любимой работой.
— В радуге столько цветов, милая, что нам остается только выбирать, — говорил он.
У него была клиентка Рози Моффат, которая приходила перекрашивать волосы каждые две недели.
— Она уже перепробовала все цвета. Придется мне начинать сначала, — пожаловался он.
Еще София мыла клиентам волосы. Эту работу она не любила, так как она портила ногти. Однако спустя короткое время привыкла. Посетители, особенно мужчины, давали ей щедрые чаевые.
— Она не много о себе рассказывает, не так ли, Антон? — спросила Мэгги, сидя на софе и сортируя талоны.
— София восхитительная.
— Восхитительная.
— И трудолюбивая. Но если бы она еще не была такой грустной, — сказал он, наливая себе бокал вина.
Была половина седьмого, время делать перерыв.
— Но она ведь смеется твоим шуткам, дорогой?
— О да! Однако она все равно грустит, это видно по ее глазам. Она переживает какую-то драму.
— Дорогой, ты такой романтик. Надеюсь, ты не оставишь меня ради поэзии, — засмеялась она и закурила.
— Я сам поэзия, красотка. Я не стал бы отнимать кусок хлеба у всех этих доморощенных поэтов.
Он принес ей пепельницу. Мэгги глубоко вздохнула и расслабилась.
— Ты знаешь, почему София приехала в Лондон?
— Нет, она очень скрытная. Мэгги, а зачем это тебе?
— Я ужасно любопытна, дорогой.
— Я тоже. Давай дадим ей время. Уверен, что у нее припасена для нас потрясающая история.
Когда наступило время Рождества и улицы Лондона украсились гирляндами разноцветных лампочек и елочными игрушками, София невольно задалась вопросом, скучают ли по ней дома, в Аргентине. Она представляла себе, как они готовятся к празднику. Она вспоминала жару, сухие равнины и эвкалиптовые деревья, пока, казалось, до нее не начал доноситься их запах. Интересно, думал ли о ней Санти или он уже забыл ее? Мария перестала писать ей после того письма, полученного Софией весной, — письма, после которого разбились все надежды на возвращение домой. Они были самыми близкими подругами. Неужели все так легко позабылось? Неужели они стерли ее из памяти? Когда она думала о родине, все в ее душе переворачивалось.