Твоя навеки
Шрифт:
Лондон отличался от Буэнос-Айреса, как небо от земли. В нем мало что напоминало о большом городе: все здания были низкими, а вдоль дороги шли идеально ровные ряды деревьев. Улочки были такими запутанными, что никто не поручился бы, куда приведет та или иная дорожка. Буэнос-Айрес был выстроен по кварталам. Все улицы вели в известном направлении, и потеряться было практически невозможно. Лондон представлялся Софии начищенным до блеска. Он был похож на жемчужину. Ее родной город по сравнению со столицей Англии выглядел рассыпающимся на куски. Но Буэнос- Айрес был домом, и все в нем было мило ее сердцу.
Спустя пару дней она начала искать квартиру.
После этого у нее заметно поднялось настроение, хотя все вокруг и были напуганы серией терактов, потрясавших в то время Лондон: одна бомба сработала в «Хэрродсе» и еще одна — у Селфриджа. Но София не смотрела телевизора и не покупала газет, так как все новости ей сообщали водители такси. Пожалуй, более веселых людей ей еще не доводилось встречать. Лондонские такси были просторными и красивыми, а автобусы вызывали у нее настоящий восторг, потому что были похожи на игрушечные.
— Иностранка? — спросил ее однажды таксист.
У него был такой акцент, что она с трудом понимала, что он говорил.
— Не очень хорошее время для посещения Лондона, дорогуша. Разве ты не слышала новостей? Похоже, чертовы профсоюзы будут вот-вот управлять страной. Проблема в том, что у страны нет лидера. Мы катимся в пропасть. Я так и заявил своей жене: «Все псу под хвост. Нам нужна хорошая встряска». — София лишь кивала в ответ, так как почти ничего не поняла из того, что он сказал.
Она постепенно привыкла к Лондону: ей нравились полисмены в смешных головных уборах, охранники у дворца Сейнт-Джеймс, которые могли стоять не шелохнувшись. Ей нравились лужайки и башни. Город казался ей кукольным, и она вспомнила книгу об Англии, которую ей показывала Анна. София обошла Букингемский дворец, только потому, что ей хотелось понять, что пытаются разглядеть люди, которые стоят там, прижав нос к воротам. Ее так заворожила церемония смены караула, что она вернулась на следующий день, чтобы посмотреть ее снова. София все время вспоминала о Санти и Аргентине, снова и снова возвращаясь к мысли об оставленном в Женеве малыше, так что едва не сошла с ума. Ее сердце уже отказывалось отзываться на боль, и она решила, что больше не станет мучить себя.
Наконец она заметила, что деньги иссякают, и принялась неохотно искать работу. У нее не было никакого опыта в этом, и она решила походить по магазинам. Однако все хотели видеть продавцами девушек, уже знавших эту работу. Они отрицательно качали головой и указывали ей на дверь.
— Такая страшная безработица, — вздыхали они. — Вам просто повезет, если вы найдете хоть что-то.
Прошло три недели, но София все так же была без работы. Она начала приходить в отчаяние. Деньги закончились, а ей надо было оплатить аренду. София не могла позвонить Доминик, добротой которой она и так злоупотребила. Кроме того, она не вынесла бы нового напоминания о сыне.
Однажды София зашла в книжный магазин на Фулхем-роуд. С упавшим сердцем она спросила, не нужна ли им помощница. Мужчина в очках, сидевший за горой книг, покачал головой. Она думала, что в связи с наступлением Рождества ей
— У нас очень маленький магазин, — объяснил хозяин. — Впрочем, я знаю, что у Мэгги по соседству искали персонал. Их не интересуют опыт и стаж работы.
София снова вышла на холод. Уже темнело. Она посмотрела на часы. Как же рано в Англии наступают сумерки, подумала она. Была только половина четвертого. Как оказалось, «У Мэгги» было названием парикмахерской. София возмутилась. Она, конечно, доведена до отчаяния, но не в такой же степени! Взглянув на запотевшее стекло, София отправилась в кафе и купила горячего шоколаду. Она огляделась вокруг. Все спешили за покупками к Рождеству. В ногах у посетителей кафе стояли красочные пакеты и упакованные подарки. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. София обхватила ладонями чашку, чтобы согреть руки, и склонилась над столом. Она ощутила вселенское одиночество. В этой стране у нее не было ни одного друга.
Она скучала по Санти. Ей не хватало Марии. Мария была самым большим ее сокровищем. Золото, а не подруга. Ей так хотелось рассказать кузине обо всем, что ей довелось пережить! Она очень сожалела о том, что не написала ей тогда, из Женевы. Наверное, Мария опечалилась не меньше самой Софии, когда узнала подробности изгнания кузины из родного дома, ведь у нее было такое доброе сердце. Но теперь уже было слишком поздно. Если София не смогла написать, ей год назад, когда еще можно было найти какие-то слова оправдания, то теперь об этом даже подумать было невозможно. Она упустила момент. Она потеряла и возлюбленного, и подругу, лишь сейчас осознав, что, несмотря на мягкий и робкий характер, Мария была для нее главной поддержкой и опорой. Они всю жизнь провели вместе, а теперь все кончилось. Слеза капнула в чашку с шоколадом.
На улице люди спешили по своим делам. Всем было куда торопиться: на вечеринку, на работу, к семье. У нее же не было никого и ничего. Никому нет никакого дела до нее. Если бы она сейчас умерла на холодном тротуаре, то и тогда бы никто ничего не заметил. Она начала размышлять, сколько пройдет времени, прежде чем ее семья узнает о том, что их непокорная дочь ушла от них навсегда. Наверное, много недель или месяцев. А будут ли они вообще волноваться? У Софии был британский паспорт, но она не ощущала принадлежности к этой стране.
Она оплатила счет и вышла. По дороге назад София вновь прошла мимо салона Мэгги. Она решила взглянуть на него еще раз. Прижавшись лицом к стеклу, она внимательно стала разглядывать, что там внутри. Какой-то высокий худощавый мужчина колдовал над волосами клиентки. Он что-то рассказывал ей, то и дело останавливаясь, чтобы подкрепить свою историю жестами. Молодая блондинка-администратор отвечала на чей-то звонок, с трудом сдерживая смех. Вдруг дверь салона распахнулась, и до Софии донесся запах шампуня и духов.
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросила ее рыжеволосая женщина лет пятидесяти, высовывая голову из дверей.
На губах у нее была алая помада, какую любила Доминик, а веки неумело накрашены яркими зелеными тенями.
— Я слышала, что вам требуется помощница? — осторожно поинтересовалась София.
— О, как здорово. Заходи. Я — Мэгги, — сказала она, когда София переступила порог и ощутила тепло салона.
— София Соланас, — представилась она.
Мужчина повернулся к ней и смерил ее своими змеиными глазками с головы до ног, оценивая внешность, одежду и манеру держаться. Он одобрительно хмыкнул.