Твоя не любимая
Шрифт:
Зашла в магазин. Я никогда не приходила с пустыми руками к ней. Всегда что-то покупала и оставляла. Конечно потом…оно исчезало и мне хотелось верить, что ОНА забрала мой подарок.
Сегодня мне хотелось купить сумочку. Такую довольно большую. С ручками и ремешком через плечо. Бежевого цвета. Она не любила белое. Говорила, что слишком пачкается. Хорошо, мам. Будет не белое. Будет бежевое. Или как ты говоришь кофе с молоком.
– Вы знаете это не совсем модная модель. Сейчас появились миниатюрные сумочки, очень модные. Только
– А я просила вашей помощи? Или спрашивала что сейчас в моде?
Глаза продавщицы округлились и она нервно облизала пухлые как у утки губы.
– Просто хотела помочь.
– Помогайте, когда вас об этом просят. Я хочу вот эту сумочку. Заворачивать не надо. Дайте пакет и все.
– А чек для обмена.
Я так на нее посмотрела, что она больше ничего не спрашивала. Рассчитала меня и я вышла из магазина. Сегодня двадцать восьмое апреля. Сегодня ровно три года назад в пол седьмого утра мне позвонили и сказали, что мама умерла. Наверное, часть меня умерла вместе с ней.
И нет ни черта время не лечит. Ни черта оно не помогает. Боль остается, рана не заживает. Просто учишься с этой болью жить. Учишься справляться с приступами отчаянной тоски, справляться с тем, что дико скучаешь, видеть во сне и просыпаться в слезах и пытаться снова уснуть, чтоб опять ее увидеть. Потому что в моих снах мама живая. И произнося вслух «мамочка» чувствовать, как по щекам текут слезы.
Сегодня на кладбище пусто…Никого нет. Птицы тихо поют. Солнечные лучи цепляют надгробия и памятники, и я иду вверх по извилистой дорожке привычным маршрутом.
Когда маму кремировали я несла сюда ее прах в урне. Сама. Тяжело, на горку, задыхаясь, но несла. Кладбищенский сторож, он же копальщик предлагал помочь, но я отказалась. Своя ноша не тяжелая. Это все что я могу сделать для мамы. Отнести ее прах в своих руках и лично похоронить возле папы.
И идти туда я могу с закрытыми глазами. Вот вычурная могила какого-то цыганского барона с беседкой увитой золотыми цветами, вот могила баскетболиста с большим мячом вместо памятника, вот какая-то еврейская семья с шестиконечной звездой над портретами мужа и жены, а вот огромный склеп…здесь похоронен девятилетний мальчик. Сколько я бродила здесь первое время и не могла уйти. Каждый день собиралась и сюда. Чтоб с мамой побыть. Мне казалось, что так я буду намного ближе к ней.
– Алина.
Обернулась. Все тот же сторож, только немного постарел, чуть больше морщин и мешки под глазами, слегка тянет перегаром. Но кто осудит…Чужую боль знать не дано и каждый проживает ее как может. Не мне брезгливо кривить рот. Горе ломает человека…Когда-то я лежала в постели растением и мечтала умереть, глотая антидепрессанты с нейролептиками.
– Дед Антон
– Он самый. Жив здоров.
– Это самое главное.
– Памятник пришла ставить?
– Нет…пока нет. Но скоро займусь.
А самой стыдно…потому что пока не могла я
– Ну и правильно в прошлом году дожди были и зима снежная, затопило, подтекло. Ровнять надо, земли подсыпать, а потом памятниками заниматься. На сигаретки не подкинешь, дочка?
– Подкину. И на хлебушек и на конфеты. Маму мою помяните.
– Помяну обязательно. Как не помянуть.
Протянула ему деньги и он радостно взял. Сунул в карман засаленного пиджака, волосы пригладил отсутсвующие и улыбнулся.
– Я присматривал. Тут чисто всегда. Павловна лежит в порядке. Я даже деревья поспиливал и траву повыносил.
– Спасибо, дед Антон. Как бы я без вас…
Кивнул и в сторону своей сторожки пошел, а я за оградку зашла черную с золотым. Выдохнула и к могиле мамы подошла. Там табличка стоит…даже креста еще нет. Только имя ее написано и дата смерти.
– Здравствуй, мамочка. А вот и я…Соскучилась по тебе. Подарок принесла. Мне вчера приснилось, что ты сумочку покупаешь. Красивую. Бежевую. Я принесла ее тебе. Вот она.
Повесила сумочку на ограду возле могилы. Посмотрела вокруг и правда чисто. Даже убирать нечего, несколько тюльпанов пробились…сажала не я. Наверняка дед Антон.
– Мам…завтра у тебя День Рождения. Помнишь я обещала, что ни один свой День Рождения ты не проведешь сама. Чтобы не случилось я всегда буду с тобой. Один денечек до него не дожила…Мне сказали, что в свой День Рождения праведники умирают.
Опустилась на колени, потом легла в траву и закрыла глаза. Когда-то я точно так же приходила к ней и ложилась рядом. Всегда когда мне было плохо.
«Доченька моя…нет никогда ничего, что помешает мне защитить и согреть тебя, нет ничего, что помешает мне любить тебя. Приходи…приходи, когда я нужна тебе»
Так она говорила мне. И я клала голову к ней на колени, а она перебирала мои волосы, пела мне песни и я засыпала. Как же адски мне не хватает тебя, мамочка, как же безумно я скучаю… и как же сильно я ненавижу апрель, который забрал тебя у меня. Я больше не люблю весну. В ней нет тебя.
Закрыла глаза, вспоминая как три года назад именно на этом месте все и случилось. Я пришла к маме, я положила голову к ней на могилу и шептала:
– Помоги, мамочка….помоги мне. Помоги отомстить, помоги все вернуть. Помоги мне хоть как-то…умоляю. Иначе зачем мне жить? Зачем мне жить без тебя и без моей девочки.
– Простите…
Я тогда подняла голову и увидела мужчину в деловом костюме с черным портфелем.
– Вы Алина Суворова?
– Да…
Встала с земли, поправляя платье, одергивая юбку и вытаскивая травинки из волос.