Твоя Противоположность

Хиггинсон Рейчел

Мне не нужны были экстравагантные чаевые его клиентов, мне нужен был их интерес, когда они покидали ночные клубы и принимали плохие, поздние решения. Решения, которые, скорее всего, включали поиски жирной четвёртой трапезы поздней ночью.

Киллиан Куинн предлагал им вкусить ужин, который оставит у них впечатления на всю жизнь. Я же предложу душевную вкуснятину, которая избавит от похмелья.

Может, "Лилу" и была точной копией всего того, от чего я отказалась, мечтами, которые я растратила, и жизнью, которую я могла бы прожить... но такой ресторан

не был моим конкурентом.

Так почему же мне было так страшно стоять в его тени?

ГЛАВА 2

Я должна была открыться только в эти выходные. Мы с Молли яростно трудились над вывеской "Гурманки" и подготовкой кухни с тех пор, как я вернулась домой с крошечными сбережениями, перспективой получить в ближайшее время наследство и этой сумасшедшей, абсолютно безумной идеей.

Слава Богу, Молли соскучилась по мне во время моего европейского спасения. Она мирилась с моими навязчивыми планами и приготовлениями только для того, чтобы провести со мной время. Без неё я не смогла бы зайти так далеко, но она не могла вечно держать меня за руку. Особенно, когда наступит ответственный момент.

Молли могла бы расписать потолок Сикстинской капеллы, завязав одну руку за спиной, но не могла сделать тост так, чтобы не сработала пожарная сигнализация.

И, может быть, я немного преувеличивала её таланты, но только потому, что семнадцать лет дружбы и вечной преданности повлияли на меня.

В открытую дверь просунулась голова Ванна, его лицо сморщилось от беспокойства.

— Ты серьёзно говорила о том, что никакой еды?

Я оторвала взгляд от "Лилу" и виновато пожала плечами.

— В четверг, — пообещала я. — Я планирую запустить всё на целый день и провести пищевые испытания. Ты можешь стать моей морской свинкой.

— Прекрасно, — фыркнул он. — Но я жду завтрак, обед и ужин.

— Ты трудоголик, — обвинила я его. — Этот магазин разрушит твою жизнь.

Он ахнул и в неверии покачал головой, широко раскрыв глаза.

— Этот магазин — моя жизнь, — он многозначительно оглядел блестящие поверхности моего отчаянного бизнес-предприятия. — Кроме того, кто бы говорил.

— Эй, я ещё пока не трудоголик! Дай мне ещё хотя бы три дня, и уж потом начнёшь сыпать обвинениями.

Его губы дрогнули в улыбке, которую он не хотел показывать.

— Хорошо, ты можешь стать моим учеником на день. Я покажу тебе, как лучшие трудоголики делают перерывы на обед.

— Серьёзно?

Он дёрнул подбородком в сторону стоянки.

— Ты — шеф-повар. Ты уж точно не можешь заморить себя голодом.

— Я руковожу фудтраком, — я схватилась за край стойки из нержавеющей стали и с силой сжала. — Я собираюсь управлять фудтраком, — исправилась я. — По сути, я фритюрье¹. И вряд ли достойна звания шеф-повара. И я могу голодать. Я с легкостью могу умереть с голоду.

Его обычно напряжённые серые глаза смягчились. Ванн терпеливо вздохнул, и это было настолько нехарактерно для него,

что мои внутренности стали мягкими от сестринской любви.

— Они будут любить тебя, Вера. И твой фургон. И твою потрясающую еду. Это блестящая идея.

— А если нет? Если я потерплю неудачу?

— Не потерпишь, — пообещал он. — Кроме того, я буду посылать к тебе всех своих клиентов. Гарантированный бизнес.

Я фыркнула, улыбка наконец появилась на моём лице после того, как я осознала, что мой фургон стоит через дорогу от "Лилу".

— Твоя толпа любителей хрустящих мюсли вряд ли идеальна клиентура для меня, Ванн. Кроме того, работать я буду в другое время, помнишь? Вот почему всё это работает.

Его губы подёрнулись в редкой улыбке.

— Эй, даже любители хрустящего мюсли и защитники природы иногда пьют слишком много. Мы даже иногда задерживаемся допоздна. Иногда за полночь.

В притворном удивлении я пошире распахнула глаза.

— Не может быть, Ванн! За полночь? Даже представить не могу. Это просто... безумие. Ты действительно живёшь на грани.

Его улыбка исчезла, а голос стал ровным, он снова вернулся к роли супер серьёзного старшего брата, которого я знала и любила.

— Я пересмотрю свою готовность угостить тебя обедом.

— Ты платишь?

Я схватила сумочку с небольшой полки над головой и последовала за ним к двери. Остановившись, чтобы закрыть за собой дверь, я добавила:

— Тебе стоило с этого начать.

— Подожди! — Молли остановила меня, я ещё пока держала ключ в засове. — Мне нужно убрать кисти.

Она уже убрала ярко-красные краски и позаботилась о своей палитре, но её кисти всё ещё блестели малиновым. Я скептически посмотрела на них.

Она глубоко вздохнула.

— Обещаю не запятнать твоё первозданное святилище. Серьёзно, Вера!

Она указала на вывеску, которую только что нарисовала для меня — бесплатно, — затем раздражённо помахала своими дорогими кистями.

— Не накапай, — строго предупредила я её.

Она закатила глаза, но послушно кивнула.

— Обещаю оставить всё таким же блестящим и новым, каким сегодня увидела.

Я снова открыла дверь и распахнула её перед ней. Она протиснулась мимо меня, не дожидаясь, пока я спущу внешнюю ступеньку, так что её подъём в фургон был неуклюжим и невпопад. Она, казалось, ничего не заметила.

— Дааа, — пробормотал Ванн. — А я-то думал, что я одержим навязчивыми идеями.

Я повернулась и бросила на него злой взгляд.

— Я думаю, она могла бы помыть кисти в твоём магазине.

Он съёжился, поняв мою точку зрения.

Мой брат был таким же педантичным, как и люди с обсессивно-компульсивным расстройством. Мы были продуктами своего окружения. И под этим я подразумевала, что воспитывал меня отец-одиночка, который едва помнил, как пользоваться посудомоечной машиной, не говоря уже об уборке ванных комнат, одежды или чего-то ещё. Мы с Ванном покинули наш отчий дом, отчаянно нуждаясь в порядке и хорошей гигиене. Мы были полной противоположностью папе.