Твоя Противоположность

Хиггинсон Рейчел

— Шарлотта была отличным местом для начала. Но это же Европа? В июне прошлого года я была в Барселоне. Потом в Париже. Потом в Риме. Потом в Тоскане. Вене. Берлине. Во всех маленьких городках между ними. Так что нет, в Шарлотте я бы такого не нашла.

— Это объясняет твои вкусы.

— Ты ненавидишь мои вкусы.

Он выдержал мой взгляд, не дрогнув, показывая мне что-то, чего я раньше не видела.

— Ты ничего не понимаешь. Или, может быть, ты этого не видишь. Твои вкусы станут легендой, Вера. Они сделают из тебя

легенду.

— Если я не забуду правильно использовать соль.

Его губы снова дрогнули.

— В идеале да. Если ты сможешь быть осторожна с солью.

— Так что насчёт тебя? Как ты нашёл своё призвание?

Он покачал головой, скрестив руки на груди. Мы были так далеко друг от друга, как только могли в этом маленьком пространстве. Он прислонился к одной стойке, а я к другой.

Он был настоящим мужчиной. Не в сексистском смысле, а в анатомическом. Длинное, худощавое тело было мускулистым и полным мужественной силы. Татуировки только лишь дополняли его резкие грани, подпитывая мужское присутствие и заставляя меня чувствовать себя очень, очень женственной.

Нежная женственность по сравнению с его опьяняющей мужественностью.

Я сдернула бандану и собрала волосы в беспорядочный пучок на макушке. Киллиан зачарованно смотрел на меня.

Он подождал, пока я уложу волосы, а потом заговорил:

— Чикаго, — сказал он, хотя я уже знала это по моим предыдущим годам лёгкого киберсталкинга. — Я набивал руку в "Американе" под руководством Тоби Манье, — он скрестил ноги в лодыжках, прислонился спиной к стойке, ностальгическая улыбка заиграла в уголках его рта. — Боже, те годы были сущим адом.

— Я слышала ужасные истории о его кухнях, — посочувствовала я.

Он посмотрел на меня из-под своих длинных ресниц, и я почувствовала, как моё сердце подпрыгнуло в груди, удивлённая мальчишеским выражением и теплом, ожидающим там.

— Что бы ты ни слышала, это не может сравниться с правдой. Он был психом. И параноик вроде тебя не поверит. И до самой его смерти, я буду регулярно получать от него письма с требованием прекратить работу. Эзре пришлось нанять адвоката только для того, чтобы вести с ним мои юридические баталии.

— Ты шутишь!

— Хотелось бы, — он снова засмеялся, звук такой же приятный как расплавленный шоколад и уютный камин. — Но я научился убираться на кухне, работая на него. И я научился надрывать задницу над каждой мелочью. В его кухне не было мелкой работы. Каждая вещь означала что-то большее, лучшее. Конечно, он был погонщиком рабов, но я не жалею о тех днях.

Я почувствовала, что часть моего благоговения перед ним вернулась. Не многие смогли бы пережить Тоби Манье и поблагодарить его за резкую одержимость. Но было ясно, что, несмотря на юридические проблемы и рабский труд, Киллиан всё ещё уважал этого мужчину.

— Что заставило тебя покинуть "Американу"?

Он снова потёр свою бороду двумя руками,

придавая ей форму.

— Уже в начале карьеры я понял, что должен управлять собственной кухней. Я всегда старался следовать правилам и прислушиваться к авторитетам. Как только я встал на ноги, я решил, что хочу сделать, и после этого меня уже ничто не могло остановить. Я переехал в Нью-Йорк и попробовал поработать на нескольких других кухнях. Этьен Эммануэль, Саша Геринг и Кристофер Перри — это лишь некоторые из них. Впрочем, на каждой кухне звучали одни и те же песни и танцы. Я учился, узнавал, рос, а потом мне нужно было двигаться дальше.

— Они все ненавидят тебя за это?

Он засмеялся и посмотрел на свои ботинки.

— Они должны. Но кроме Тоби, я каким-то образом убедил их всех остаться моими друзьями.

— Что привело тебя в Дарем?

— Эзра, — легко сказал он. — Мы отсюда родом. Когда он рассказал мне о своём плане открыть "Лилу", я не смог устоять.

— Что? Ты и Эзра?

— Родились и выросли здесь. Мы росли вместе.

— И что, однажды вы были на игровой площадке во время перемены и просто решили, что он откроет ресторан, а ты станешь всемирно известным шеф-поваром?

Выражение его глаз стало нечестивым.

— Именно так всё и произошло.

— Ну-ну!

— Ладно, на самом деле всё было не так. В детстве мы с Эзрой ненавидели друг друга. Иногда он бывает немного мудаком.

Я ничего не могла с собой поделать.

— Кто-то может быть мудаком кроме тебя?

— Ха! Эта девочка кусается.

Я покраснела, избегая его взгляда. Потому что правда была в том, что я не кусалась. Даже иногда. Я всегда была слабачкой, кроме тех случаев, когда дело касалось Киллиана.

По какой-то причине моя спина сама решала выпрямляться всякий раз, когда он был рядом.

— В любом случае, мы с Эзрой не можем быть более разными. Я всегда знал, что буду управлять рестораном. Он попал в это случайно.

— Как же так получилось, что он случайно стал владельцем трёх ресторанов?

— Четырёх, — поправил Киллиан. — Он молчаливый партнёр в своём первом ресторане благодаря своей первой жене, — хитрая улыбка приподняла одну половину его рта. — И женитьбе на владелице. Вот так он случайно связался со своим первым рестораном. Когда она ушла от него к другому мужчине, он открыл ещё три ресторана в отместку.

Я уставилась на Киллиана, не зная, что ответить.

— Значит, ты тоже участвуешь в заговоре?

— Когда он открыл "Лилу", я был единственным поваром, которому он доверял, и он знал, что я никогда не разрушу его новый брак.

— Она ушла от него к повару?

— Их повару. Повару в "Куинс".

— Он владеет "Куинс"!

Мой голос становился всё громче, но в свою защиту могу сказать, что история Киллиана продолжала обостряться.

Он хихикнул над моей театральностью.