Твоя случайная измена

Соль Мари

Самойлов лежит на спине, свесив ногу и руку с дивана. Тот слишком мал! И не умещает его телеса. Телевизор бубнит, бросая в ночной полутьме тусклый отблеск мелькающих кадров ему на лицо. Рот открыт. Из него льётся свист.

На журнальном столе, оставив вокруг себя мокрую лужицу, стоит недопитый стакан. Подхожу и, принюхавшись, чувствую — пиво. Вот, свинья! Ведь останется след!

Порываюсь убрать его с мебели. Но… Замираю. Нет, Настя! Держись! Никакой инициативы. Пусть знает. Пусть видит. Тебе всё равно!

Вместо

этого ставлю букет на комоде. Среди фотографий детей, и моих. Те, что были с Ильёй, убрала. Чтоб знал! В этом доме теперь, он — чужой.

Глава 11

Утро встречаю в приподнятом настроении. Несмотря на вчерашнюю ссору с Ильёй. Эту ссору затмило собой остальное. Что теперь уже кажется сном! Это ж надо? Чтоб я, и в «Обжорке»? Рядом с кучей мужланов, в пропахших солярой штанах. Хотя…

Как обидно, что эти «мужланы» оказались гораздо приятнее, чем мой собственный муж. Пусть и пахнет он исключительно одеколоном.

Встаю, потянувшись. Машка, конечно, меня отчитает. За то, что я струсила! И за «прогул». И ещё — за еду. Но вчера на диету мне было плевать! И на собственный облик.

Платье моё сиротливо свисает со стула. Придётся его застирать. И в следующий «выход налево» использовать только high aqua resistant. Вдруг, я опять буду ныть?

Будильник звонит. Ан, нет! Это Машка. Уже извещает меня о пробежке, что состоится сегодня, с утра.

Накинув халат, иду в ванну. Умываю себя, одеваю в спортивное, сразу. Чтоб не утратить настрой. Не хочется! Лень. Но стоит мне не приехать, и Машка тут же примчится сюда. И устроит пробежку! Будет меня вокруг дома гонять, как козу…

«Ну, как прошло? Ты у него ночевала? Скажи, что да!», — пишет Машка.

Наивная! Как же? Спала в своей мягкой постельке. Я и постельное поменяла. Купила в цветочек, для девочек. Теперь эта спальня — моя!

«При встрече. Ночевала дома», — пишу отговорку.

Машка вздыхает. Я прямо вижу, как она с сожалением делает это, читая моё смс.

«Самойлова, я даже не сомневалась! Хоть за руку дала себя подержать?», — вопрошает подруга.

«А то!», — думаю я. У меня ещё всё впереди. Сама тут же думаю, напомнить ей, что я не Самойлова, а…

Но, плюнув, гляжу на своё отражение в зеркале. Вполне себе! Не на пятёрку, конечно. Но твёрдая четвёрочка есть. И плюсик за яркую майку. Не постеснялась! Купила себе в спорттоварах наряд. Спортивная майка, лосины, повязка на голову. И даже специальный чехол для бутылки с водой. Спортсменка, отпад!

Илья ещё дома. Я слышу, как он копошится в своём кабинете. Архивная мышь! Хотя, злости к нему уже нет. Равнодушие, только. Наш развод — дело времени. Я уже записала себя на приём к адвокату. Адиос, любимый! Ту-ту…

Войдя в гостиную, чтобы понюхать цветы перед выходом, я замираю. Что это? Розы

опали. Засохли как будто! Цветки гипсофилы лежат вокруг вазы, как поминальный венок.

Боже! Да что же это? Ведь только вчера я поставила в вазу. Там была просто вода из-под крана. Первая мысль, от которой меня покрывает испарина: «Что-то с водой!». Нас всех травят! А я ею мою посуду. И тело. О, Господи! Жуть!

Но после, принюхавшись, я понимаю, что дело совсем не в воде. Какой-то неявственный запах витает вокруг. Кисловатый, и с яблочным привкусом… Уксус!

Бегом отправляюсь на кухню. И в тумбочке вижу — оно! Половины бутылочки нет. Должно быть, он вылил в цветы? Как жестоко! Мне даже не верится в это.

И, вернувшись в гостиную, к своим полумёртвым цветам, я долго стою, как прибитая к полу. Отчаянной мыслью — за что? Мои розы. Мои нежные розы. Они были призваны радовать. Жить!

Хватаю букет. И, не помня себя, бегу по ступням наверх. В кабинет. Пока он ещё здесь. Я убью его к чёртовой матери!

Врываюсь. Самойлов стоит, напряжённо читая какой-то листок. В рубашке. Купил себе новых! Причёсанный, выбритый гладко.

— Что ты сделал с букетом? — цежу я сквозь зубы.

И, встряхнув, демонстрирую «суть». Цветы роняют свои лепестки и лысеют.

Он хмурится:

— Что?

— Что-ты-сделал-с-букетом? — приближаюсь, сжимая цветы.

Он щурится. Хмыкает, глядя на них:

— А с ними что-то не так?

— А разве не видно? — говорю. Нет! Рычу. Как тигрица. Уже ощущаю звериную сущность внутри.

Самойлов отводит глаза. Равнодушно продолжив смотреть в документы.

— Возможно, проблема в дарителе? — слышу насмешливый тон.

И… теряю контроль над собой. Он специально убил их! Безжалостно и хладнокровно. Точнее, не их, а меня! Это меня он прикончил своей нелюбовью. И я перестала цвести…

— Тыыыыы! Ты убил их! Тыыыыы! — я делаю выпад, бросаюсь на мужа.

У него на столе ноутбук и кофейная чашка. У него документы и папки. И чёртов смартфон! И сейчас это всё разлетается в разные стороны.

Чашка падает, льёт содержимое в ворох бумаг. Ноутбук, опрокинувшись навзничь, продолжает лежать. Говоря, мол: «Лежачих не бьют».

А я что есть сил, продолжаю лупить умерщвлённым букетом по стопке бумаг. Сбиваю к чертям органайзер. Вниз с лепестками летит статуэтка. Подарочный символ величия. Признак достатка и статуса бьётся о ножку стола.

— Аааааааа! — ору я, как умалишённая. И не слышу его нарастающий вопль.

— Настя! Стой! Нет! — в панике бьётся супруг, пытаясь спасти документы.

Но лепестки осыпают его развороченный стол, будто кто-то взорвал конфетти.

Наплевав на бумаги, Илья огибает столешницу. Но, стоит ему подойти, как я тут же меняю «мишень». И весь нерастраченный гнев устремляю в него!