Твоя тайная дочь
Шрифт:
– Ну и что? Мне казалось, ты привязался к девчонкам?
– Арина права, мамуль. Нам обоим не мешает понять, чего мы хотим на самом деле?
– Дочку воспитывать, вот чего! Жаль, что отца нет. Ремня бы тебе… Ты спросил, почему мы с Данькой носились? Потому что считали тебя понимающим и самостоятельным. А Данил рос гиперактивным, взрывным.
– Ладно, мам… Не хочу больше об этом. И не хочу, чтобы ты…
– Я всегда тебя очень любила, сынок. Честно, у меня и мыслей не было, что ты так из-за игрушек… расстроишься. Что вспоминать будешь об этом… Вот так бывает. Наверное,
Глава 22.
Глава 22.
Филипп.
Возвращаюсь в машину в полной задумчивости… Идти мне некуда, а ночевать у родителей как-то по-детски… Мама умоляет остаться, но я убегаю. Хочу побыть один. Окунуться в прошлое, или как она там говорила?
Снимаю уютный номер в Петровском арт-лофте и проваливаюсь в сон. Просыпаюсь рано, завтракаю в гостиничном ресторане и убегаю на работу. На мне вчерашняя одежда, да и выгляжу я, мягко говоря, неважно.
Весь день все валится из рук. Из головы все улетучивается – антикризисные планы, цифры, важные детали, на которые мне указывает юрист Николая Артемовича.
– Сосредоточьтесь, Филипп Дмитриевич. Вы услышали, что я сказал?
– Да, услышал. Простите. Пожалуй, я сделаю перерыв на кофе.
Он странно на меня смотрит. Пристально, оценивающе… Гадает, где я провел ночь? И, почему на мне несвежая сорочка?
С этим надо что-то делать… Секретарша приносит кофе, а я, сделав жадный глоток, решаюсь обзвонить знакомых риелторов. Мне нужна квартира недалеко от офиса, домработница… Здравствуй, прошлая жизнь… Об этом говорила мама?
Менеджер предлагает несколько подходящих вариантов. Я звоню своей давней помощнице по хозяйству и умоляю ее вернуться. Она лишь смеется в ответ, рассказывая, как помогает по дому Даньке. Выделяет для меня два дня в неделю. Вот и все. Оказывается, все так просто… Организовать свою жизнь, наладить быт, стать свободным. Просто… Дело нескольких звонков. Пара фраз, просьба, приказ… Кажется, жизнь во власти слов и телефонных звонков… Все решается по щелчку пальцев. Все, кроме судьбы…
Я зову Олега Юрьевича, чтобы продолжить совещание, а он возвращается с Ариной.
– Привет, – тихо произносит она.
– Привет, – поднимаюсь с места и тяну носом ее запах – чистоты и мятной свежести… Как шелудивый, голодный пес, не иначе…
– А я здесь по делу. Я же тоже акционер, – уточняет она. – Я собрала твои вещи, Филипп, – добавляет, бросая взгляд на мою одежду. – Как будет время, можешь забрать. Или скажи, куда отправить, я…
– Хм… Я отойду на несколько минут, молодые люди, – учтиво покашливает Олег Юрьевич. – Пока можете пообщаться.
Он уходит, оставляя нас наедине. Арина спросила что-то про вещи, а я не могу сказать – любуюсь своей малиновкой, испытывая почти ощутимую боль. Вдыхаю знакомый аромат, смотрю в серые, умные глаза. Легкая
– Вещи? Я снял квартиру. Вернее, договорился с риелтором. После работы посмотрю варианты. Адрес сброшу в сообщении. Пожалуй, лучше будет, если ты сама их отправишь – не хочу маячить у вас дома попусту.
– То есть… А Маруся… Я думала, ты захочешь ее увидеть? – сдавленно протягивает Арина.
– Увижу, Ари. Вернее, Арина. Но я же приходящий папа, воскресный, ведь так? Стать настоящим ты не позволила. А он должен навещать ребенка по строгому графику, ты ведь этого хотела?
Она потрясенно молчит. Хотела ведь, да? Выгоняла меня из дома, приводя до тошноты разумные доводы. Не дала мне и слова вставить. И свадьба ей не нужна, и моя физиономия в доме… Я не нужен. Нас, вообще заставили жениться.
– Ты подумай, когда сможешь вписать меня в вашу жизнь, Арина… Николаевна. И скинь мне график посещения на почту. Я буду приезжать за Марусей. Забирать ее на ночевку. Так тебя устраивает?
– Да, – сипло отвечает она.
Сникает… Олег Юрьевич возвращается, монотонно повторяя информацию о положении дел в фирме, зачитывает пункты антикризисного плана, вносит предложения. Теперь очередь Арины переспрашивать, рассеяно чесать лоб, опускать потухший взгляд в бумаги. Снова переспрашивать…
Расстроилась от моих слов. Знала бы она, как мне больно… От ощущения собственной никчемности, слабости… Я ничего не могу ей предложить. Это не она, а я ей не ровня. Идиот, как вспомню свою реакцию на девчонку в день нашей встречи, меня аж передергивает.
– Арина Николаевна, с вами все в порядке? – спускает очки к кончику носа Олег Юрьевич.
– Да. Мне нужно идти, пациенту плохо после операции. Если позволите, – поднимается с места она.
– Я провожу, – поднимаюсь следом.
Забираю пальто из ее рук, гадая, что бы такого еще сказать? Задеть за живое, вывести на проявление истинных эмоций. Я хочу, чтобы она почувствовала то же, что и я – беспомощность и потерю. Наверное, жестоко так ее наказывать? А как правильно? Кивать болванчиком и соглашаться со всем, что малиновка предложит? Наверное, она немало часов составляла свой дурацкий план нашего будущего. Не верю, что она считает его истиной последней инстанции, не верю… Какая-то чушь, выдумка, чья-то шутка. Пусть теперь послушает мой…
– Ну что, Арина, на чем мы остановимся? Ты обдумала график?
– Какой график? – отрешённо произносит она.
– График посещений Маруси. Ты же… ты все решила за меня, а я подчинился. Потому что ценю твои желания. Лишь бы тебе было хорошо. Теперь слушаю тебя.
– Да не надо нам от тебя ничего, Фил. Расслабься, – выпаливает она. – Я хотела промолчать, но… скажу… Я тоже скоро съеду с твоей квартиры, потерпи немного. И Машеньку не надо… Ни по какому… графику… Она жила без тебя и дальше проживет. Пока, лифт приехал!