Ты будешь счастлива, Оксана…
Шрифт:
– Егор! Иди, пособи ей, – прохрипела она, – мне уже всё равно не поможешь.
Дед сверкнул очками и, горестно вздохнув, сказал, беря с собой аптечку:
– Ну, пошли, что ли… Будем спасать твоего родственника.
– Помоги вам, Господи! – на прощание пожелала добрая старая женщина.
– Какой-то подозрительный у тебя родственник, Вероника! Весь в наколках, как урка, – удивился очкарик, делая раненому бандиту операцию. Григорий скрипел зубами от боли и от не вовремя высказанных слов фельдшера, но терпел.
– Дядя
– Без тебя знаю! – резко ответил старик, – Но, то по политическим мотивам, а этот – погляди! Весь расписан наколками. Иди, лучше маленьким своим займись.
Егор Трофимович долго возился с раненым, затем сделал ему укол пенициллина, который учёные изобрели совсем недавно. Кто бы мог подумать, что эта обычная плесень спасёт стольким людям жизни! Однако каждый такой укол был на учёте.
Дед долго всматривался в закрытое лицо уголовника, ему, как и многим, не хотелось лишних проблем. Сына Егора Трофимыча – Лёньку – убили бандиты. Парень вернулся целым и невредимым с такой страшной войны, а тут какие-то урки сначала зверски избили, а потом зарезали, как свинью. Мрази проклятые! С тех пор фельдшер возненавидел всех, кто сидел по уголовной статье. Политических он не примешивал, насчёт них у него мнение было другое.
Старик услышал детский плач и немного успокоился. Детей он любил. Может, только из-за ребёнка пожалел молодую мамашу и спас этого парня. В другом случае Егор Трофимыч урок лечить бы не стал.
Вероника перепеленала Семёна, накормила и укачала, затем поставила на плиту печи ужин, достала из буфета бутылку водки, стаканы, наскребла немного денег фельдшеру. Тот от денег отказался, но водки выпил. Раздобрел малость, потеряв интерес к раненому, заинтересовался малышом. Ушёл деревенский доктор под вечер, сытно накормленный и захмелевший.
Вероника прилегла возле раненого Гришки. Открыв парню лицо, она увидела не матёрого бандита, а обыкновенного человека, побитого жизнью. Он совсем молодой, ему нет и тридцати. Зачем же он так жестоко надругался над ней, когда был с другими, наглухо «отмороженными», не знавшими жалости и стыда?.. Банда, в которой находился Воронцов, свирепствовала по всем ближним деревням, никто из жителей не забудет этого. Не забудут и не простят. Вероника понимала, что если она не сдаст парня властям, то будет пособницей и ей самой придётся отвечать по закону. А законы в то время были суровые. И сроки заключения немалые. Тогда Сёма останется круглой сиротой, и она больше никогда его не увидит… Женщина пришла в ужас от этих мыслей и, не сдержавшись, зарыдала, уткнувшись в подушку. Горькие слёзы катились по щекам, не давали уснуть.
Гришка бредил, кричал ночью, вскакивал с кровати, пугая спящего мальчишку. Малыш заплакал, всполошилась очнувшаяся от слёз Вероника. Дав Григорию попить тёплого травяного настоя и кое-как успокоив ребёнка, она снова прилегла на кровать. Уснуть так и не смогла…
Через неделю Воронцов пошёл на поправку. Всё это время молодая женщина думала: сдать его
– Вероника, где твой родственник, жив? – послышался с улицы голос фельдшера Егора Трофимовича. Женщина наскоро спрятала Гришку в подполе и вышла из избы.
– Он уехал на прошлой неделе, – не здороваясь, ответила она очкастому деду.
– Вот как? – удивился фельдшер, – так быстро поправился? Что-то ты врёшь, голубка.
– Ну, так зайди в избу и проверь! – резко ответила Вероника.
– Я хотел, чтоб он мне помог, – вдруг грустно вздохнул старик, – баба моя померла, похоронить бы надобно…
– О, Господи! – сочувственно произнесла Вероника – чем я могу помочь?.. Сама бы с тобой, дядя Егор, пошла, но у меня маленький на руках, куда я его дену?..
Егор Трофимыч ушёл, расстроившись ещё больше.
– Вылезай, лекарь уже ушёл, – сказала Вероника, приподняв крышку.
Воронцов вылез, по привычке огляделся. Здоровый парень подошёл к своей спасительнице, попытался её обнять.
– Не надо, – отступила женщина, – так и будешь всё время у меня прятаться?
– Ты хочешь, чтобы я ушёл? – нахмурившись, спросил бандит.
– Так будет лучше. И тебе, и мне, – ответила Вероника.
– Куда я пойду?
– Куда-нибудь…
Григорий стал одеваться. В маленькой колыбели заплакал малыш. Она подошла к Сёме и взяла его на руки.
– Вот. Пока ты скрывался от «блюстителей законов», я родила его. Он твой сын.
Гришка обернулся и увидел кроху. Его кровинушка! В душе матёрого бандита вдруг что-то дрогнуло и изменилось.
– Это наш сын! – воскликнул он. – Как его зовут?
– Семён.
– Семён Григорьевич Воронцов.
– А ты, значит, Григорий?
– А тебя-то как зовут, спасительница моя? – радостно спросил Гриша.
– Вероника я. Вероника Владимировна Дубцова.
Гришка, сияя от радости, обняв её и ребёнка, принялся целовать их, что никогда почти не делал в своей жизни, разве что в далёком детстве целовал свою маму.
Григорий остался. Он не смог уйти от семьи спасать свою шкуру от властей. В конце концов, его банды нет, а в тюрьму он больше не сядет никогда! Вместе с Никой они нашли патроны к охотничьему ружью в том же подполе. Гриша ночью уходил на охоту, а утром приходил всегда с добычей. Утка или заяц были разделаны и приготовлены, жизнь стала более насыщенной.
Весной Воронцов занялся огородом, вскопал все грядки, посадил овощи. Вероника покупала на свою пенсию в деревенской лавке хлеб и водку. Молодые полюбили друг друга, и жить бы им – не тужить… Но, злодейка-судьба распорядилась иначе, заставив ответить обоих за старые грехи. Ото всех Гришку спрятать Веронике не удалось.
Незваным гостем, без стука в дверь, на пороге нарисовался деревенский староста. Хитроумный старик, прищурившись, увидев Гришку, спросил:
– А что это, голуба, у тебя за молодой человек живёт? Почему никто не знает в нашей деревне?