Ты будешь счастлива, Оксана…

Стародубов Иван

– Да что же это такое? – продолжал он негодовать, разговаривая с водителем. – Опять в этом доме зверское убийство…

– Проклятое место какое-то, – отвечал его собеседник, выжимая педаль газа.

Этот молодой парень, с добрым, бесхитростным взглядом, как когда-то и Вася Костомаров, лихо управлял автомобилем.

Пётр Ефимович подъехал, когда обезображенный труп, упакованный в целлофановый мешок, начали грузить в труповозку. Рядом стояла вся оперативная группа, в том числе кинолог с собакой, следователь капитан Смирнов, когда-то тоже живший на этой улице, только в другом доме. Он сразу узнал убитого.

Дворника

Семёна знала вся округа – пожилой, незлобивый мужичок, общительный и простой, но никогда не уступающий тем, кто его пытался оскорбить или обидеть. Он был решительным и смелым, готовым каждому прийти на помощь, как когда-то разогнал обидчиков Ани Костомаровой.

Смирнов знал дядю Семёна ещё с детства, рос на его глазах, заканчивал школу, затем юридический институт. После женился и переехал на другой конец города, а недавно поступил на службу в городскую милицию.

Следователь доложил начальнику милиции о случившемся и обстоятельствах гибели дворника.

– Обычная бытовуха, – сказал он, а затем изложил информацию.

С утра, как обычно, Семён подметал участок своего дома. К работе мужик относился трепетно и добросовестно. Однако очень не любил, когда ему мешали. Со второго этажа доносилась громкая музыка. Всю ночь галдела молодёжь, слышались пьяные выкрики, матерная брань, выяснение отношений. Среди молодых парней были и девки, которые ничуть не отличались поведением от своих ухажоров. Громкие сладострастные стоны пьяных оргий, непрекращающийся однотипный музон не давали спать соседям, но те боялись вызвать милицию. Позвонили бы раньше – могли предотвратить беду. Но малодушна душа русского человека: пока не грянет гром…

Не выспавшись, дворник молча мёл тротуар, когда буквально чуть ли не ему на голову полетела бутылка с недопитым дешёвым вином. Вслед за бутылкой посыпались многочисленные окурки, и раздался громкий ржач пьяных молодчиков. Семён тоже частенько выпивал со своей сварливой женой, но только после работы и дома. К тому же он не терпел хамства в свой адрес, а к подобному поведению был очень несдержан. Это его и сгубило.

– Что, сволочи, ещё не вылезли? Пидары вы, больше никто. И ваши девки – подстилки грёбанные! – вспылив, заорал Семён.

Это стоило ему жизни. Он принимал гуляющую кодлу за малолеток, и был уверен, что напугает их.

– Кто пидор? – один из парней, быстро впав в агрессию, уже спускался к нему. – Ты что, дядёк, рамсы попутал? – чернявый закипал от злости.

Дворник понял, что перегнул палку в выражениях, и за это ему предстоит сейчас ответить, но остановить разгневанного отморозка было невозможно. Семён в страхе попятился.

– Ты кого пидаром назвал? – почуяв своё превосходство над неразумным пожилым мужичком, продолжал наступать чернявый.

Дворник попытался схватить лопату, но молодой «волк» умело выбил её у него из рук.

– Помогите! – успел прохрипеть Семён.

– Сейчас мы тебе поможем! – пообещал чернявый, а по лестнице уже спускались ещё два молодчика.

Первый же удар свалил несчастного Семёна с ног, тот застонал, не в силах противостоять молодым и разъярённым отпрыскам, которые уже в буквальном смысле забивали его. Никто из жильцов не пытался заступиться, или хотя бы позвонить в милицию. Турамбековы,

высунувшись из окна, молча наблюдали, но не вмешивались. Им хватило трагедии Костомаровых, когда потом, после убийства Веры Васильевны, милицейские следаки замучили татарскую семью своими вопросами. Они неохотно давали показания, влезать в чужие разборки татарам не хотелось.

Из другого окна показалась испуганная, немолодая женщина. Это была жена Семёна. Она в ужасе наблюдала, как отморозки с каждым ударом отнимали жизнь у её мужа, но тоже ничего не попыталась сделать. Не могли повлиять на озлобленных парней и их подруги. Две из них стояли в нерешительности на балконе, а третья, быстро протрезвев, и вовсе убежала из дома.

Лишь одна юная парочка, прогуливающаяся с утра, не осталась в стороне. Эти ребята ходили в христианскую церковь, были до безумия влюблены друг в друга и собирались пожениться.

Девушка быстро нашла телефонный автомат и дрожащими от волнения пальцами набрала «02». Парень попытался остановить отморозков, но было поздно. Дворник, с множеством внутренних повреждений, был мёртв.

Менты в этот раз приехали на удивление быстро, догнав и скрутив убийц Семёна.

Смирнов с грустью смотрел на изуродованный труп дворника. Следователь уважал этого самолюбивого и добродушного при жизни дядьку. Пётр Ефимович с презрением и злостью взглянул на задержанных. Трусливые парни даже не пытались сопротивляться, успели протрезветь и дрожали от страха за своё будущее. В тюрьму никому из них не хотелось, ранее судимыми они не были. Двое из них ещё не закончили техникум, третий работал частным извозчиком. Они и раньше всей компанией могли по пьяной лавочке жестоко избить кого-то из прохожих, но не до смерти, и никто из потерпевших на них не заявлял. Семён просто оказался не в том месте и не в то время. Да ещё и рявкнул на этих ублюдков, обозвав нехорошим словом. За что и поплатился.

Всё это начальник милиции выяснил в считанные минуты, дав команду Смирнову доставить молодых убийц в отдел, где будет проводиться дознание, после чего им предъявят обвинение и возьмут под стражу.

– Поехали! – сказал шеф милиции своему водителю, усаживаясь на сидение служебной машины. «Волга» снова на высокой скорости понеслась по городу.

– Помедленней, чего опять разогнался? – недовольно добавил Пётр Ефимович.

Шофёр улыбнулся в ответ и услужливо замедлил движение. Весна была в самом разгаре. Полковник Старостин задумчиво любовался мелькающими деревьями, на которых начала выступать листва, снег весь растаял, было сухо и солнечно.

– Господи, ну почему же!.. Жить бы всем людям в мире и согласии, наслаждаться природой, создавать семьи, учиться и работать… Нет, надо сеять вражду, грабить, убивать, воровать, насиловать…

Пётр Ефимович опустил стекло и закурил сигарету. Полковник прожил со своей женой двадцать лет в скромной трёхкомнатной квартире, вырастил дочь, которая уехала учиться за границу, взяток почти не брал, довольствуясь приличной зарплатой. Лишь один или два раза согрешил, взяв деньги – надо было помочь жене и дочери. Жене потребовалась дорогостоящая операция, у неё очень больное сердце, а дочери деньги пошли на учёбу. Старостин осознавал, что совершает должностное преступление, но семья для него – святое, и он был готов пойти ради неё на любые жертвы.