Ты будешь страдать, дорогая
Шрифт:
Джемма вздрогнула. Ей не следует думать об Агустине де Навасе как об отце; он просто клиент, венесуэльский нефтепромышленник, ни больше ни меньше.
Мягко зазвонил телефон, и она сняла трубку.
— Спасибо. Я спускаюсь.
Перебросив через плечо кожаную сумку с кисточками и красками, Джемма покатила свой чемодан к лифту. Все остальное — мольберт и холсты — она заранее попросила приготовить в «Вилла Верде». Она пока не знала, в каких условиях придется работать. Идеальным было бы, разумеется, обнаружить там приличную мастерскую с дневным освещением, но в данных обстоятельствах придется обойтись и малым.
— Простите, что заставил вас ждать, мисс
— Зовите меня Джеммой. — Она приветливо улыбнулась летчику — светловолосому, подтянутому и жизнерадостному американцу.
— Замечательно. Значит, Джемма. — Он блеснул ответной улыбкой. — Нелегкий денек выдался — вот почему я опоздал. Вчера ночью отвез босса в Маракайбо и вернулся только утром. Там случилась чертовски неприятная штука. Во время загрузки танкера вылилось огромное количество нефти. Ясное дело, нефтяному магнату теперь придется с этим разбираться.
— Он остался там? — Джемма нахмурилась. Ей хотелось побыстрее начать работу, поскольку дома ее ждало еще несколько заказов.
— Да уж, де Навас не уедет, пока ситуация не будет под контролем. Эй, не стоит волноваться, радуйтесь жизни, на ранчо вам скучать не придется, — смеялся он, вталкивая ее в такси, чтобы доехать до аэропорта. — Бассейн, лошади, теннис, охота; только назовите — тут же все получите. А что, вы и вправду собираетесь рисовать старика? Странная работа для женщины, а?
Джемма была рада его обществу. Кажется, Вордсворт превозносил блаженство одиночества? Сразу видно, что он не торчал в раскаленном Каракасе, отгоняя от себя мысли о тех людях, которых необходимо забыть. Но они не давали ей покоя даже сейчас, несмотря на громогласную болтовню Майка по дороге в аэропорт. У Агустина, должно быть, есть жена и дети. Это был один из аргументов ее матери, который она выдвинула в попытке удержать дочь от поездки.
— Тебе будет больно видеть его семью. Ты не можешь сделать этого, Джемма. Оставь все как есть.
Джемма упрямо покачала головой.
— Больнее мне уже не будет, мама. Я его не знаю, для меня он совершенно незнакомый человек, но поехать я должна, тем более теперь, когда ты мне все рассказала. Он же мой отец, мне интересно увидеть его. Неужели ты не понимаешь?
Мама в конце концов поняла ее, но не дала ей своего благословения — слишком болезненным оказался удар.
Она все еще любит его, думала Джемма, пока Майк загружал ее багаж в самолет. Спустя двадцать шесть лет, прожив целую жизнь с другим, она все еще его любит. Теперь это Джемму не удивляло.
Горы за Каракасом были величественными, пугающими и варварскими в своей красоте. Майк не умолкал ни на минуту, отвлекая тем самым Джемму от тревожных мыслей. Она уговаривала себя: это даже к лучшему, что Агустин не встретит ее лично. Она пока не готова, но настанет ли такое время вообще?
— Вот и прибыли! — улыбнулся Майк и постучал по окошку слева. Самолет быстро снижался, как будто его притягивала к себе зеленая долина, покрытая куда более пышной растительностью, чем могла себе представить Джемма. — Вот это ширь, верно?
Джемма кивнула, на мгновение онемев от благоговейного восторга. Саутфорт бледнел в сравнении с этой красотой! Так вот как живут настоящие нефтяные короли! «Вилла Верде» была центром обширнейшей гасиенды. А это что за белоснежное здание рядом с внушительных размеров виллой? Неужели церковь? Пока они медленно кружились над поместьем, ее взгляд поймал ярко-синий блеск бассейна, расположенного среди пальм и густых кипарисов.
Повсюду вокруг были раскиданы небольшие домики. Интересно, думала Джемма,
Заметив ее внезапное беспокойство, Майк понял его по-своему.
— Не волнуйтесь, — рассмеялся он и, мягко приземлившись на взлетной полосе довольно далеко от дома, отстегнул ремни безопасности. — Вам вовсе не придется проделать весь путь до виллы пешком.
— Рада это слышать, — улыбнулась в ответ Джемма, когда Майк отодвинул ее дверцу и жара накрыла ее душной волной. — Здесь жарче, чем в Каракасе?
— Да нет, с Каракасом не сравнится самое дьявольское пекло, — отшутился летчик.
Они дошли до ангара, и Майк забросил ее багаж на заднее сиденье «шевроле» с открытым верхом.
— Прыгайте сюда, и мы домчимся в мгновение ока.
И он оказался прав: вскоре они действительно остановились у величественной каменной лестницы, ведущей к парадному входу виллы. Джемма выскользнула из машины и обратила взор на двухэтажное, удлиненной формы здание. Стены его, отделанные на старомодный манер грубой штукатуркой, отливали снежной белизной, а крыша блестела яркой зеленью. Резные ставни на окнах были окрашены в такой же зеленый цвет. Старый дом выглядел невозмутимым и чуть напыщенным. А может, это ее собственные издерганные нервы вызвали в ней такое ощущение?
Невысокая смуглая женщина средних лет в черном платье появилась из-за громадных обитых дверей дома и остановилась на пороге в ожидании Джеммы.
— Рада вас приветствовать, сеньорита Соумс. Я Мария. — Она улыбнулась и протянула Джемме руку. — Вы устали, si [2] ? Я вам показывать ваша комната, а потом вы кушать и отдыхать. — Она обернулась к Майку, который вслед за Джеммой вошел в огромную прихожую, скрипя сапогами по натертым до блеска терракотового цвета половицам. — Кристина, она тебя ожидать на кухне. Она скучать по тебе. — Мария ухмыльнулась и подмигнула Джемме.
2
Да (исп.).
Майк поставил вещи Джеммы прямо у широченной лестницы, обрамленной внушительными перилами с кованым узором из переплетенных виноградных лоз. Потом он с усмешкой произнес:
— Скучает по мне, да? Так и должно быть. — С этими словами он направился в глубь дома, подпрыгивая на ходу от нетерпения.
Мария рассмеялась.
— Любовь, а-а? Хорошо, si? Кристина — моя дочка. Она любить американо. Пойдем, я проводить вас наверх. Чемодан приносить Пепе.
Джемма прихватила свою драгоценную сумку и последовала за Марией наверх, бросая на ходу восхищенные взгляды на огромные картины, которыми были увешаны стены дома. Среди них было много портретов, и Джемма пообещала себе попозже непременно рассмотреть их как следует. Сейчас же ей хотелось только одного — разложить вещи и освежиться, хотя в самом доме было достаточно прохладно; впрочем, и довольно темно, отметила она. Окна были узкими, а некоторые из них еще и прикрыты ставнями, чтобы преградить путь палящим лучам. Ее волновало, где, в каком помещении она будет работать, хотелось бы, чтобы там было значительно светлее, чем в сводчатой прихожей и на лестнице.