Ты дышишь солнцем
Шрифт:
Оттого что я тебе спою — как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей,
У всех золотых знамён, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир! *
— Как много иносказаний, — грустно признался Том. — Объяснишь?
— У нас вся жизнь впереди, не так ли? — Натали сверкнула карими глазами и, встав на носочки, поцеловала Тома.
— А как называлось то стихотворение, что тогда читал Тони? Думаю, мне стоит его выучить.
* Марина Цветаева, 1916 год.
Эпилог
Одним сентябрьским деньком четыре замужние дамы собрались на традиционный пятничный чай. И, как часто бывает у матерей, обсуждали преимущественно детей. Тем более было что обсуждать. Вальбурга, горестно вздыхая, жаловалась на старшего сына:
— И ведь все началось с того, что он поступил на Гриффиндор. Учился бы на Слизерине, не было бы ничего подобного.
— Валя, дорогая, — улыбнулась Натали, — уж если Том, с таким-то предком, смирился с поступлением Алекса на Гриффиндор, то и тебе не стоит беспокоиться.
— Я уверена, что Алекс и Борис просто не смогли бросить Сириуса, — Вальбурга даже промокнула платочком выступившие слезы злости. — Они же с самого детства вместе. Надо было его пороть! Но нет, я же его обожала. И теперь вот. Очередное письмо. Взорвали унитаз… Позор-то какой!
Натали, все еще улыбаясь, плеснула в чайную чашку подруги немного виски. Вальбурга, обреченно глянув на миссис Реддл, залпом выпила алкоголь. Старший сын, прежде главная гордость матери, поздний и долгожданный ребенок, теперь постоянно ее огорчал. А вот Натали, помнится, заливисто смеялась, когда пришло то памятное письмо от сына:
«Пап, прости, но мы решили поступить на Гриффиндор».
Знаменитая выдержка Тома практически треснула по швам. Пришлось успокаивать Наследника Слизерина. Ну и заодно отчитывать старшего сына за громкий смех по этому поводу.
У ее мальчишек была большая разница в возрасте. Старший, Даниэль, был точной копией отца. Учился на Слизерине, стал лучшим учеником, блестяще сдал экзамены. Том гордился сыном, но немного расстроился, когда старший твердо решил заниматься наукой. Политика его не интересовала.
А в прошлом году в Хогвартс поступил младшенький. И — подумать только! — выросший в доме практически потомственных слизеринцев, он поступил на Гриффиндор. Хотя хватило наглости объяснить свое решение желанием взглянуть на обучение в Хогвартсе с другой стороны. Благодаря этому событию женщины собирались на пятничный чай уже вчетвером. Натали
— Все же взорванный унитаз — это действительно перебор, — согласилась она. — Еще и в собственной спальне.
Женщины опять переглянулись и вздохнули. Звучало бы не так ужасно, если бы мальчишки, скажем, решили прокрасться в подземелья и там устроить пакость своим вечным соперникам. А унитаз, взорванный в гостиной Гриффиндора — это несмешно. Это даже не по-гриффиндорски.
— Чем чаще я вас слушаю, тем больше радуюсь, что у меня девчонки, — вздохнула Друэлла.
— Тебе напомнить, к кому еще недавно приходило большинство гневных писем из школы? — не смогла удержаться от шпильки Вальбурга. — Потому что Белс у тебя та еще штучка.
— Кстати, Элла, нам нужно уже назначить день помолвки, — напомнила Натали. — Иначе мы станем бабушками до того, как сыграем свадьбу.
— Эта девчонка! — зло выдохнула Элла. — Я вообще не понимаю, как Даниэль ее терпит. Я ее мать, и то считаю ее невыносимой.
— Думаю, у него просто нет выбора, — усмехнулась Вальбурга. — Белс распугала всех девушек. Или ты забыла, что было написано в большинстве гневных писем из Хогвартса? Дуэли, пакости соперницам, зелья в утреннем чае у главных красоток.
— Они — прекрасная пара, — успокоила спорщиц Натали. — Моему сыну нужен кто-то вроде Белс.
— Конечно ты ее любишь, — вздохнула Друэлла, — У тебя дома она просто образец идеальной девушки.
— Не считая тех моментов, когда мне приходится напоминать им о приличиях, — смущенно добавила Натали.
Беллатрикс, кажется, твердо решила стать миссис Реддл еще до того, как они с Дэнни поступили в школу. Даниэль обладал достаточно ровным характером, поэтому мисс Блэк сама отгоняла от него невест, сама звала на свидания и даже предложение бы сделала себе сама, но Дэн все же был не настолько флегматичен. Натали нравилось, как неспокойная Беллатрикс влияет на ее сына. С ней он много улыбается, дергает за тугие кудряшки, поет какие-то песенки — таким он бывает только дома. И если Беллатрикс удается вытащить эту сторону ее сына наружу, то Натали готова ее полюбить.
Ната с улыбкой рассматривала своих взрослых подруг. Друэлла, бросившая курить и пить джин по утрам, казалась уже другим человеком. Разумеется, это если не знать, кто дарит мальчишкам магловские пластинки с рок-музыкой и водит их в кино. Беллатрикс была похожа на мать характером — Натали все время ожидала увидеть девушку с коротко остриженными волосами и сигаретой. Но у Белс, как ее все называли, были другие увлечения. По большей части — Дэн и боевая магия. А вот младшие дочери не доставляли Элле хлопот, хотя и у них были странные увлечения. Например, Тед и «мама, я сбегу с ним». Или Люциус и — какая неожиданность! — боевая магия. Натали уже была уверена, что у всех дочек Эллы есть одна общая проблема: они влюбляются раз и навсегда.