Ты – лучший
Шрифт:
Бог с ними со всеми. Времена гордых баронов давно миновали, и кто знает, каким окажется этот парнишка.
Морин выбрала наряд, чем-то напоминающий испанские или цыганские одеяния. Пышная юбка, черная с алым, тугой лиф, открытые плечи. Изящный золотой поясок в виде цепочки подчеркивал ее тонкую талию, в уши Морин вдела тонкие золотые серьги-кольца. Самой убийственной частью туалета стали золотистые открытые туфли на шпильках. Дорогущие, итальянские, из натуральной кожи, они разом
Шурша юбками, сверкая и блистая, Морин О’Лири спустилась в кухню – проверить, как там ужин. Кончита встретила ее восхищенным цоканьем языка, аханьем и пылкой тирадой на смеси испанского и английского, из которой следовало, что таких красавиц на земле не найти, а уж особенно приятно то, что означенная красавица знает толк в настоящей еде! И уж конечно означенная красавица не станет нос воротить от седла барашка, фуа-гра на листьях салата и арабского рассыпчатого печенья с апельсиновым мармеладом, потому что есть на земле глупые женщины, ошибочно полагающие, что мужчинам нравится обнимать вешалку с торчащими ребрами…
В этот момент в кухню неслышно проскользнула маленькая черноволосая женщина с немного печальным и испуганным личиком, довольно миловидным. Морин догадалась, что это и есть Марисоль.
– Привет. Я Морин О’Лири. Будем знакомы.
– Я… Марисоль. Здравствуйте. Кончита мне о вас уже рассказала… Вы и впрямь настоящая красавица. У вас такое шикарное платье!
– Мне его сшили по моему собственному эскизу. Шить я не очень умею, хотя бабушка меня учила.
– А я шью. Конечно, не такие роскошные наряды, но все-таки… Вы смогли бы их носить. Вы такая высокая… величественная, словно настоящая королева!
– Не смущайте меня, Марисоль. И что это за платья?
– Я сама крашу ткань, а потом придумываю… Мне нравится придумывать. Жизнь часто бывает скучной, злой, серой, а я шью свои платья для радости. Они яркие и развевающиеся. Вам пойдет…
– Я буду очень рада примерить, раз вы этого хотите. Теперь я вас оставляю, потому что сеньор Джон наверняка уже злится. Мы договорились пропустить по бокалу пива перед ужином.
Сеньор Джон не злился. Сеньор Джон задумчиво стоял перед портретом своей матери и думал о чем-то своем.
Он тоже переоделся, и сердце Морин гулко ухнуло куда-то вниз при виде этих широких плеч, обтянутых кремовым шелком рубашки. Темные брюки, легкие кожаные туфли на ногах, безукоризненный пробор в черных, как смоль, волосах… Джон Карлайл был одним из самых привлекательных мужчин, которых приходилось видеть в своей жизни Морин О’Лири.
Он обернулся на звук ее шагов, и девушка испытала нечто вроде легкого приступа паники при виде того, как серьезно и внимательно ее рассматривают эти синие глаза. Потом Джон тихо произнес:
– Не могу понять… Вы едва
Она рассмеялась и шагнула вперед.
– Подарок фей. Я же ирландка. Ну, суровый босс, как вам мой наряд? Мои ставки растут?
– Да, определенно. Должен признать, что наряд великолепен, хотя…
– Что еще?!
– С трудом я представляю себе Хорошую Девочку в таком виде. Скорее Кармен. Эсмеральда. Но их трудно назвать Хорошими Девочками.
– Мистер Карлайл…
– Джон. Просто Джон. Мы же договорились.
– Хорошо, Джон. Так вот, я начинаю и в самом деле волноваться за вас. Вы случайно не из тех, кто был бы счастлив нарядить всех женщин мира в дерюжку, отороченную очесами льняной пакли? Такое ощущение, что вы чего-то опасаетесь…
Она старалась, чтобы ее голос звучал беззаботно, но с удивлением понимала, что это как-то плохо получается. Ноги дрожали. Руки немного судорожно перебирали пышную оборку юбки. Видимо, вот это и называется – «он произвел на меня убийственное впечатление».
– Не то чтобы опасаюсь. Просто не привык. Такие женщины в сельве не водятся. Вы уже познакомились с Каседас, Кончитой…
– И с Марисоль тоже. Вы ей здорово помогли, насколько я знаю. Это замечательно.
– Это совершенно естественно, а не замечательно. Бедная девочка испытала столько, сколько не выпадет и на целую жизнь. Вы ведь знаете, у нее есть ребенок…
– Это хорошо. У нее есть тот, кого она очень любит.
– Вы так считаете?
– А вы что, принадлежите к ярым сторонникам законных браков? Право женщины быть матерью священно. Не вина Марисоль, что отец ее ребенка оказался сволочью… Ох, я опять выражаюсь слишком сильно!
Джон не сдержал улыбки.
– Должен признать, у вас здорово получается. Ярко, образно и к месту. А что до законных браков… Я их уважаю, скажем так. Считаю, что брак – это обязательство, приняв которое нельзя уклоняться от его исполнения. И это совсем не означает, что нужен штамп в паспорте или обряд в церкви. Это – глубже. В сердце. В душе.
Морин перевела взгляд на портрет Марисабель.
– Ваша мама была очень красивой.
– И это говорит женщина, похожая на Венеру?
Сердце Морин выдало барабанную дробь.
– Вы действительно так считаете?
Странно, но ответ Джона прозвучал почти зло:
– Господи, да вы же прекрасно знаете, что вы красавица!
– Странно, по вашему голосу можно предположить, что вы меня за это ненавидите.
– Нет, но меня это беспокоит.
– Почему?!
– Потому, что мне кажется, вы используете это против меня.
– Слушайте, босс, тут уж одним психоаналитиком не обойтись! Тут к психиатру пора. Вам еще не чудятся фашисты, подкрадывающиеся к вам из-за кустов?