Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает
Шрифт:
Евдокия нервно спросила:
— Хорошо, какие твои предложения?
Ева «по-дружески» постановила:
— На тебя будем Майку ловить! Ты, Дуська, мелкая; Комбинашка легко с тобой совладает, а встречаться со мной она побоится. Тут еще не известно кто кого: она толще, зато я выше. Майку поймать должна ты.
Евдокия поежилась:
— Евусик, а если получится как в том анекдоте: «Робяты, я медведя поймал! — Так тащи к нам Топтыгу скорей! — Дык он не пущает!» Вдруг я Майку на горе себе отыщу, а она меня и прикончит?
— От судьбы не уйдешь, —
— Это ты уже говорила, — промямлила Евдокия. — В моем случае скорее «попал».
Ева жизнеутверждающе пообещала:
— Да я тебя подстрахую. Я все время буду на связи; ты, главное, «мобилу» не потеряй.
На том и остановились. Ева отправилась на поиски Майи своим путем, Евдокия собралась идти своим, да не успела — Лагутин у лифта супругу перехватил и строго осведомился:
— Даша, куда ты собралась?
— Ой, Ленечка, у меня все такое! — пытаясь улизнуть, туманно ответила Евдокия, да как бы не так.
— Какое — такое? — строго спросил муж, хватая жену под локоток и водворяя ее обратно в квартиру.
— Быстро мне признавайся что происходит? — потребовал он. — Думаешь, я не вижу, что ты дома почти не ночуешь?
Его вопрос Евдокию потряс.
— Ты знаешь, что я вчера выходила? — ошеломленно спросила она.
— Я догадался по грязному виду пса. Пенелопе я приказал следить за чистотой его лап, и, ты знаешь, Пенелопа ни разу еще не ослушалась, а вот ты нарушаешь режим на каждом шагу. Ты что мне обещала? — прогремел Леонид Павлович.
— Пристроить Бродягу, — промямлила Евдкоия.
— Тогда почему он до сих пор не пристроен? Обжился у нас, имя себе получил, Пенелопу в прислуги. А тебе, бедной, некогда другую жилплощадь ему найти. Хотелось бы знать, чем ты занимаешься все эти дни, с тех пор, как мы из Сочи вернулись?
Евдокия мужу лгать не могла — во всяком случае, не всегда у нее это так получалось, как требовал мир в их семье.
— Ленечка, — робко призналась она, — я маньяка ищу.
— Что-оо?! — ошеломленно воскликнул Лагутин и утратил дар речи.
Не навсегда, но на какое-то время. Он с напыщенным видом молчал, зато глаза его так матерились, что Евдокия сочла не лишним пояснить в свое оправдание:
— Ленечка, я не зря искала маньяка, я маньяка почти нашла.
И Лагутина прорвало.
— Ты ищешь маньяка! — завопил он. — Какой ты храбрец! То ты дрожишь, из дома из-за маньяка выйти боишься, а то уже бегаешь за ним по ночам! Даша! Что это такое?! Куда это годится?!
— Никуда не годится, — согласилась она и робко добавила: — Ленечка, я сейчас объясню. Вокруг меня происходят странные и страшные вещи…
— Вокруг меня тоже, теперь вижу и я! — гаркнул Лагутин и приказал: — Из дома не выходить! Пенелопа! — завопил он. — Ко мне! Быстро! Сию же минуту!
Пенелопа на зов прибежала и хороший дала отпор.
— Почему вы все время кричите? — возмутилась она. — Дуняшу это пугает! И собаку это пугает!
— А я что, не вою? А я что, не жутко? — обиженно рявкнул Лагутин и, похерив интеллигентность, пошел всех честить.
— В моем доме бардак! — вопил он и топал ногами. — Жена плюет на меня! Прислуга и в грош не ставит! Я тебе, старой дуре, доверил свою жену! — бросился он к Пенелопе. — Что, не можешь девчонку к порядку призвать? Почему случайно теперь выясняется, что моя жена дома уже не ночует! Почему-у?!
— Почему? — растерянно молвила Пенелопа, обращаясь к своей любимице. — Дуняша, ответь, почему?
Евдокия потупилась и не нашла в себе сил признаться вторично, что виною тому маньяк.
Зато в Лагутине сконцентрировался переизбыток всех сил. С этими силами он начал вопить:
— По ночам она ищет маньяка! Вот до чего докатилась моя жена!
Пенелопа остолбенела:
— Дуняшенька, это все правда?
Евдокия, поникнув, промямлила:
— Да.
— А я в командировку на этой неделе собрался! — продолжал бушевать и убиваться Лагутин. — А у меня дел по горло! Но теперь выясняется, что работать нельзя! Я должен жену свою сторожить! В доме настоящий бардак и не спасает прислуга!
Обессилев, он присел на диван, вытер пот и спросил:
— Скажите, милые дамы, как теперь должен я поступить? Уж и не знаю я что мне и делать!
В голосе его было так много растерянности и обреченности, что Евдокия Лагутина пожалела, но выразить чувства свои не решилась.
А Пенелопа равнодушно пожала плечами.
— Да и езжайте себе с богом, благодетель вы наш, а за Дуняшей я присмотрю, — спокойно сказала она, чем вызвала вторую волну скандала.
— Ты уже присмотрела, дура кривая! — снова взбесился Лагутин и, подскочив с дивана, яростно затопал ногами и завопил: — Я вас обеих! Я вам обеи! Одна — дура молодая! Другая — дура кривая!
Запала надолго не хватило — он рухнул опять на диван и, вытирая пот, устало сказал:
— Командировку нельзя отменить, придется брать хулиганку с собой.
На оскорбления Пенелопа совсем не обиделась, только спросила:
— И не стыдно вам при ребенке меня обзывать?
Ребенок, то бишь, Евдокия, несправедливости не потерпела.
— Знаешь, что, Ленечка! — закричала она. — С тобой, с таким грубияном, я не поеду! Я здесь останусь! С моей Пенелопой! И вообще, бабуля была права!
В чем бабуля была права, Евдокия (по обыкновению) не сообщила, да и Лагутину было не до бабули — он сник и развел руками:
— Ну, дамы, пристыдили вы обе меня. Лишку хватил. Сгоряча. Искренне каюсь.
— Так-то лучше, — буркнула Пенелопа и исподлобья спросила: — Я вам еще нужна?
Потряхивая головой от смущения и недовольства собой, Лагутин коротко буркнул:
— Мне не нужна.
Евдокия же в отместку ему заявила:
— А мне ты всегда нужна!
— Ну тогда пойду приготовлю ужин, — растроганно улыбнувшись, молвила Пенелопа и проплыла мимо сердито глядящих друг на друга супругов.