Ты моё спасение души
Шрифт:
Мы с Ливоном сидим недалеко от входа в операционный блок. Слышим шаги, поворачиваемся на звук. К нам подходят трое сотрудников полиции.
Из двери оперблока выходит высокий немолодой мужчина в зелёном костюме и шапочке. Всех приветствует.
– Ливон Маркович, - мужчина подходит к Ливону и говорит ему очень тихо. Я слышу, потому что стою рядом.
– Ситуация крайне сложная. Мы обязаны были пригласить сотрудников правоохранительных органов. Понимаете, есть протокол, который
– Конечно, вы все сделали правильно, - спокойно отвечает Ливон.
– Вы - директор. За все несёте ответственность. Мы с другом и сами заинтересованы в предварительном осмотре потерпевшей.
После короткого разговора с Ливоном директор обращается к сотрудникам полиции, объясняя им, что пока идёт подготовка к операции, пациентку для осмотра спустят в санблок. Только для входа в санблок необходимо будет надеть специальные костюмы.
Во время объяснений директора рядом с нами появляется невысокая женщина. Она приглашает представителей закона пройти с ней.
– Я тоже хочу присутствовать при осмотре, - заявляю неожиданно сам для себя.
– За чем тебе?
– удивляется Ливон.
– Ситуация реально не простая. Увиденное будет крайне неприятным. Вы уверены, что хотите участвовать в этом?!
– мягко уточняет директор.
– Да, хочу!
– произношу чётко и жёстко.
Мы с Ливоном вместе с полицейскими спускаемся в санблок, переодеваемся и заходим в помещение, куда нас провожает пожилая женщина, постоянно промакивающая слезы в уголках глаз.
Я не верил, когда директор сказал, что увиденное будет крайне неприятным.
Нет…Это было не так, потому что зрелище поистине оказалось чудовищным.
На худом теле девушки отсутствует пусть даже маленькое, но живое место.
Всё ее тело представляет из себя сплошной кровавый синяк.
В некоторых местах кровь сочится из-под тонкой кожи.
Но…было еще то, от чего меня реально тряхнуло…
Всматриваясь, вижу, как квозь кровавое месиво горными массивами выглядывают ужасно безобразные бугристые шрамы. Этими рубцами испещрено практически все тело девушки от шеи и до колен.
В дополнение к ним на некоторых участках кожи красуются какие-то странные глубокие отметины, напоминающие кратеры вулканов.
На правой груди ряд прямых шрамов в виде насечек острым предметом. Точно такая отметина и на её правой ноге в районе бедра.
Хоть я с Ливоном стою немного в стороне, эта ужасающая картина нам отлично видна.
Мне удается рассмотреть
Увидев все это, мое сердце с грохотом несется вниз и шмякается об пол. Глаза заволакивает чёрная пелена. От внутреннего ужаса я сжимаю пальцы в кулаки до белых костяшек, губы закусываю до крови. Ее металлический вкус расползался по моему организму, и меня начинает подташнивать.
– Может выйдем?
– спрашивает меня Лив, лицо которого зеркалит мои эмоции.
Я, вытирая платком слезы, отрицательно качаю головой. Превращаюсь в сплошной слух, внимая тихий разговор полицейских и врачей.
– По результатам проведенного обследования у пациентки выявлены следующие травмы, - спокойно, ровно с тяжелый вздохом поясняет мужчина невысокого роста.
– Черепно мозговая травма затылочной и теменной костей. Закрытые переломы ребер, дистального метаэпифиза лучевой кости и двойной перелом нижней челюсти. Повреждение вращательной манжеты плечевого сустава и вывих плечевого сустава. У пациентки травмы селезенки и лёгкого, ушибы внутренних органов.
– Факт сексуального насилия потерпевшей установлен?
– морщась спрашивает представитель полиции.
– В данном случае факт физического проникновения не выявлен. Однако, ранее пациентка подверглась жестокому сексуальному насилию. О чем свидетельствуют множественные внутренние травмы гениталий.
Боковым зрением вижу, что Ливон с совершенно белым лицом выходит из помещения. Рядом с собой слышу шёпот возрастной женщины, которая нас сопровождала.
– Господи, я такого за все годы работы не видела. Бедная девочка. В ней весу всего 40 килограммов при её 170 сантиметрах роста, - шмыгая носом, говорит она другой своей коллеге.
– Все тело обожжено. Окурки об неё тушили, гады.
Сквозь её слова и всхлипывания различаю очередной вопрос полицейского.
– Ожоги, как я понимаю, давнишние?
– обращается он к врачу.
– Я, конечно, не патологоанатом и не эскперт-криминалист, но могу только сказать, ожоги термические, им где-то лет пять.
Чувствуя, что задыхаюсь, добираюсь до двери и выхожу. За ней меня ожидает Ливон.
– Блевать туда, - показывает направление движения друг.
На мой отрицательный жест Лив протягивает мне металлическую фляжку.
– Пей. Это вискарь. Ты, Никита, молодец. Я так еле добежать успел.
Слушая друга, выливаю в себя все содержимое и оседаю на пол.
У меня колотится сердце, трясутся руки и из глаз непроизвольно льются слезы.