Ты моё спасение души
Шрифт:
– Никита Уманский? У вас мальчик. Вес два килограмма триста граммов, рост сорок девять сантиметров, - несколько безразлично сообщает женщина.
Мы дружно приближается в кювезу. Рассматриваем розового, довольно-таки большого и гладкого малыша, которого сморщенным комочком назвать язык не поворачивается.
– Ой, он такой крохотный. А когда его на ручки можно будет взять? Пап, а он не сломается? Юль, у него ручки и ножки не оторвутся?
– с нескрываемым страхом шепчет Майечка.
– Никита, он твоя точная копия! Просто точь в точь, -
– Майя, посмотри какой братик у тебя красивый, весь в твоего папу.
– Да? Красивый? Да, ну-у-у. Совсем некрасивый. Такой красный. Нет. На папу точно не похож, - насупив бровки, отвечает Майя.
– Сашенька!
– произношу, сглатывая вместе с вязкой слюной слезный ком.
– Сыночек.
– Вот, я же говорила, что у нас будет мальчик, а вы мне все не верили. Папуль, теперь у тебя есть свой личный друг. Нам с мамулей тоже повезло. У нас будет свой защитник, - щебечет Феечка.
Перед тем, как увезти малыша, медсестра сообщает, что новорожденный доношен и совершенно здоров. Некоторое время в связи с ранним сроком рождения ребенок будет находиться в отделении новорожденных перинатального периода.
– А к маме уже можно?
– спрашивает Пчелочка, когда кувез с ее братом увозят.
– Нет, Майечка, маме зашьют животик, и она будет отдыхать. Вы сейчас поедете домой. Маму мы сможем проведать только через несколько дней, - объясняю мягким и бодрым голосом дочери, хотя у самого на душе "кошки скребутся".
Отправив девочек, начинаю снова загонять себя в угол.
Несмотря на то, что операция по удалению матки и яичников, по словам врачей, не самая сложная, меня все равно накрывает не по-детски.
Единственным веским аргументом в ее пользу стало лишь то, что киста, обнаруженная у Славика во время очередного обследования, интенсивно росла.
Несколько дней назад во время беседы с заведующим отделением жена печально посмотрела на меня, вздохнула и невесело резюмировала:"Ну, вот, Никит, зато теперь тема с деторождением будет закрыта раз и навсегда".
Слова Славы меня не порадовали совсем. Понимая, что женщина в эмоциональном плане после такой операции может начать чувствовать свою неполноценность, согласие на гистерэктомию и овариэктомию я дал, скрепя сердцем.
У медсестры, что показывала нам малыша, попытался уточнить информацию о состоянии Славы, но она ничего путного не ответила. Просто бросила вскользь:"Операция еще идет".
После ее ухода и отъезда Майечки и Юлии домой времени прошло достаточно много.
Стрелки часов неумолимо "цыркают" по циферблату.
Следя за их бегом, я накручиваю себя до боли во все органах.
Сердце мое скачет в странном ритме.
Вдруг дверь операционного блока распахивается.
В проёме вижу человека в зеленой униформе. У него усталый вид и совершенно нечитаемый взгляд.
Мужчина внимательно и молча смотрит на меня.
Я на него.
Накал моего напряжения растёт.
Шумно сглатываю.
Сжимаю гаджет до хруста в пальцах.
Опускаю
Делаю носом резкий вдох. Но…
Дышать не могу. Ребра и легкие будто склеились.
Жжёт и ломит в груди.
Ощущаю, как внутри меня что-то рвется и…
Гаснет свет…
Эпилог
– Александр, не корчись. Это просто концерт. Все выступают, и ты не умрешь, - безжалостно наставляет Майечка своего пятилетнего брата.
– Ага, Феечка, тебе легко говорить. Не у тебя же сегодня концерт, - пеняет сестре Санька.
– Упс, заявочки от нашей малявочки. Ты забыл, что я, на минуточку, девочка, и у меня в прошлом месяце был отчётный в зале Чайковского, - фыркает Пчелочка.
– Помню. Помню, - пыхтит малыш.
– Это ты забыла. Я младше тебя. И у меня первый концерт в большом зале.
– И что? Я тебя пожалеть должна?
– огрызается Майя.
– Александр, ты - мужчина. Вот и веди себя по-мужски. И нечего трусить. Мы же все будем рядом.
– Я - не трусю. Ой, не трушу. Жаль папы нет!
– сбившимся голосом говорит малыш.
– Жаль, но поделать нечего. У многих нет папы. Зато у тебя большая группа поддержки. Я с мамой и Катей. Крестный твой дядя Саша. Тиграняны всей семьей, и Вайцы тоже. Юля с мальчиками. Ещё няня-Таня. Так что нечего ныть. Ой, вот Завен звонит, - Пчелочка отвлекается от разговора и отвечает на звонок своего друга.
Мы с Катей сидим в гостиной, пьём чай и слушаем диалог Майечки и Сашеньки.
Я уже несколько раз порывалась невзначай выйти к детям, чтобы перевести их обсуждение в другое направление. От этого шага меня удержали только жёсткий взгляд и движение "нет" головы свекрови.
Освободившись от сестры Саша с понурой головой заходит в столовую. Закусив нижнюю губу, внимательно смотрит на нас.
Знаю, в данный момент Сашка, из желания никого не обидеть, думает, к кому ему лучше сначала подойти.
Вздыхая, мажет по мне взглядом и идёт к бабуле, утыкается в её плечо.
Катя, обнимает внука, ласково проходит рукой от головы к лопаткам. Ее глаза наполняются слезами нежности и любви.
– Ну, что, милый мой, переживаешь, да?
– получив в ответ кивок головы, Катя целует малыша в висок.
– Это хорошо. Только сильно не надо. Все получится, дорогой мой. Все получится.
– Ба, почему переживать хорошо?
– интересуется Сашуля.
– Настоящие большие артисты всегда переживают, милый, - спокойно поясняет Екатерина.
– Переживание даёт особый настрой, повышает градус эмоций. Это отражается на выступлении. Только сильно переживать нельзя, иначе можно перегореть и сыграть пусто. Просто чисто технично. Без души. Слушатели это почувствуют.
– А папа тоже переживал и волновался в детстве?
– заглядывая бабушке в глаза, уточняет Саша.
– Да, папа твой тоже сильно волновался и переживал. Ещё и губу точно так же жевал, - проведя пальцем по нижней губешке внука, с улыбкой говорит свекровь.