Ты моя, даже в аду

Кель Таня

Но потом картинка сменилась. Эти ужасные крики, если я не слушаюсь дядю. Я могла вытерпеть любую боль, и он быстро понял, что я готова подчиниться только ради мамы.

Больной ублюдок. Чудовище.

А вот и Тристан. Во сне это он бил плёткой, а не его слуга. Мстил за разорванную помолвку. Будто у меня имелся выбор? Сам дядя Малрик не мог расторгнуть соглашение о браке, слишком большая неустойка. Но я могла, и он приказал. В ту беседу боялась даже смотреть на Тристана или

сказать лишнего, ведь тогда маму убьют. Поэтому я хладнокровно разбила его сердце и тогда же уничтожила своё. Не сопротивляясь приказу дяди, я оттолкнула Тристана от себя. А он ушёл. Поверил.

Он решил меня добить. Нет, не тогда, позже. Намного позже, сейчас, когда я осталась одна.

Мне чудилось его лицо сквозь пелену слёз, его голос, но он бы не стал спускаться к сломанной кукле.

– Горячка. Грязь попала в раны, девушка сильно слабая, – прорвался незнакомый дребезжащий голос сквозь сон.

Кто это говорит?

– Не знаю, выживет ли.

Это про меня? Мама? Папа?

– Спи, доченька! – Мама погладила меня по голове. – Мы рядом. Всё будет хорошо. Мы тебя любим.

– Вас нет. Вы умерли. И я тоже.

Сны уходили и приходили, образы, мысли, люди. Всё мешалось в одно видение. Я цеплялась за родителей, хотела быть ближе, снова почувствовать их рядом.

Не знаю, сколько дней я металась в бреду, но это было неплохое время. А когда я открыла глаза и увидела комнату поместья Блэкрейна, то расстроилась. Мои мучения не закончены.

Глава 5

Тристан

Злость разрасталась, как пожар на ветру. Под кожей кололи иголочки. Если бы я не подавлял эмоции, то, наверное, сейчас бы всё сметал на своём пути.

Чувства я мог показать только ей. С другими был холоден и спокоен. Но от этого не менее злобен.

– Повтори, что ты с ней сделал? – тихо спросил я.

Вдох. Выдох.

Чем больше я злился, тем ниже звучал мой голос.

– А как её ещё наказать? – недоумевал дворецкий.

– Сколько было плетей?

Я медленно снимал с себя перчатки. По одному пальцу.

– Три.

– Хорошо.

Мой шёпот прозвучал зловеще, потому что мужчина скрючился и побледнел.

И правильно. Сейчас от меня шла невероятная угроза.

Я умел двигаться быстро. Настолько, что человек почти не понимал, что происходит. В два шага оказался рядом с дворецким. Пригвоздил его руку к столу. Взмах лезвия и по полу поскакали три пальца. Я отсёк их одним ударом кухонного ножа.

Молчание, а потом душераздирающий крик. Он сотряс всё поместье. Мужчина схватился за руку и согнулся пополам. Его лицо побагровело от боли.

– Не смей трогать эту девушку. Она моя.

Но кажется, он ничего не слышал, просто рыдал, опустившись на колени.

Я

мазнул взглядом в сторону. За дверью собрались перепуганные слуги. От моего внимания они тут же спрятались. Завтра пойдут слухи. Хотя мы в Шадроксе. Здесь можно всё.

Плевать. На всех плевать, кроме неё.

Я вытер руки от капель крови и быстро пошёл в покои Эсмины. Девушка лежала на животе, и по телу пробегала лёгкая дрожь, как шёпот боли. Наверняка её лихорадило.

Откинув одеяло, я увидел три глубоких шрама. Они отекли и загноились.

– Лекаря! – гаркнул я так, чтобы было слышно даже внизу.

В дверь просунулась голова одной из служанок.

– Так уже с утра был, господин. Мази на тумбочке, я отвар принесу.

– Позовите другого! Самого лучшего!

– Как скажете.

Служанка испарилась, а сел на край. Стал аккуратно мазать раны.

– Мама! – простонала Эсми.

– Т-ш-ш. Спи.

– Мама, я люблю его.

Моя рука остановилась. Она в кого-то была влюблена? Вряд ли в старика, за которого её сватали. Значит, нашла мужчину после того, как мы разорвали помолвку. Ему и отдала невинность.

– Ты должна выздороветь, Эсми, чтобы я смог выпытать его имя, – нагнулся я к её уху.

Она только что-то промычала. По лбу стекали капельки. Вымочив тряпку, я начал их осторожно стирать.

Через полчаса приехал лекарь. Он осмотрел, дал другие зелья. Дорогие. Промыл раны и наложил повязку.

– Будет жить, – кивнул он на прощание. – Постарайтесь проследить, чтобы она не переворачивалась на спину.

Девушка всё ещё дрожала. Даже под тёплым одеялом. Поэтому я разделся и залез к ней. Положил Эсми себе на грудь.

Чёрт! Она идеально подходила для моего тела.

И я ненавидел себя за то, что думал о нежных округлостях, пока она была почти без сознания.

Я гладил её шёлковую, нагую кожу, целовал лицо, чувствовал, как уходит жар. Всю ночь крепко сжимал в объятиях и только под утро уснул.

Проснулся от едва заметного шевеления. Не стал открывать глаза. Я и так понимал, что Эсми пыталась осторожно выбраться из моих рук. Она елозила и невольно тёрлась об утренний стояк горячей промежностью.

– Куда-то собралась? – не выдержал я.

Девушка замерла. Сквозь опущенные ресницы я видел, как она нервно кусает губы. Такое пробуждение её явно тревожило.

– Отпусти меня, Тристан.

– Уже хорошо себя чувствуешь?

– Вполне сносно. Дай мне встать!

Но я лишь сгрёб её сильнее в охапку, прижал голову к груди. Русые волосы рассыпались по коже и приятно щекотали.

Между нами не было ткани, и я чувствовал, как яростно бьётся маленькое сердечко.

– Хочешь меня совсем унизить? Зачем ты это делаешь? Ты мучаешь меня, дворецкий избивает. Что ещё ты придумаешь?