Ты моя одержимость
Шрифт:
– Веня-Венечка, - тяну я.
– Скажи, ты веришь в Бога? А в Дьявола? Кому предпочитаешь поклоняться?
– Не верю, - отрезает мрачно.
– Правильно, - киваю.
А потом хватаю его за глотку, вбиваю руку между прутьями решетки и сжимаю пальцы на шее этого урода. Чудом умудряюсь не придушить мразоту.
– Они где-то там. Вверху. Внизу. Далеко, короче. А я тут.
– Мерзко мои деньги трогать?
– оскаливается и шипит: - Компромат спалишь? Вперед, сожги архивы, которые я собирал годами. Ты же такой правильный. Сука. Еще скажи, будто сам никого не грохнул. Ну! Твои
– Компромат я передам Генералу.
Разжимаю пальцы. Челюсти сжимаю.
Рано. Нельзя его трогать. Нельзя срываться.
Я разминаю кулаки и отхожу на шаг назад, сам черту перед клеткой провожу. Четкую. Нерушимую. Нужно мыслить трезво. Искра может превратиться в пожар. Потеряюсь и очнусь в луже крови. Забью тварь насмерть, а это чересчур легко и просто для него.
– Генералу?
– Королев напрягается.
– А ему зачем? Ты чокнулся? Вооружишь фанатика информационной бомбой? Он же поехавший. Отбитый напрочь.
– Пусть балуется бумажками, - плечами пожимаю.
– Раз ты ему не достанешься, утешится твоим архивом. Почитает - и глядишь еще исправится, поймет, кто прав, а кто виновен. Разберется со всеми по справедливости.
– Да никто не прав! Никто!
– вдруг срывается на крик Королев.
– Каждый бабла хочет, ясно? И да, черт дери, нет ничего святого. Выхода. Заработок. Только дебил надеется восстановить справедливость в мире, где правды не может быть по определению. Ты умом тронулся, если реально решил отдать такой ценный материал Генералу.
– А что мне еще ему отдать?
– ухмыляюсь.
– Тебя? Нет. Везение кончилось. При этом раскладе ты слишком быстро сдохнешь. Так дело не пойдет.
– И чем удивишь?
– издевательски выгибает брови.
– Что ты мне сделаешь? Будешь пытать? Насмешил. У меня высокий болевой порог. Я ни хрена не почувствую. Ты изображаешь из себя крутого, но едва ли мои схемы разбираешь.
– Еще бы, - хмыкаю.
– Зачем копаться в дерьме?
– В политику лезешь, - продолжает Королев.
– Депутат из тебя никакой. Поймал меня. Притянул сюда этого дебилоида. А дальше? Как ты нас накажешь? Ради чего затеял концерт?
Он берется за прутья клетки, скалит пасть.
– Шараев трахал твою девку. Я смотрел. Снимал. Потушил об нее несколько сигарет. Я помню, как горела ее кожа. Помню дым. Запах дымящейся плоти. Я бы это повторил. И ты ни черта не изменишь. Не вернешься назад. Ничего не исправишь. Паршиво, да? Ох, паршиво осознавать, какой же ты слабак. Поймал меня? Молодец. Выследил того пса шелудивого? Умница. Но толка ноль. Выхлопа нет. Ты проиграл, Татарин. Еще тогда, в собственном же клубе. Добычу увели из-под носа. Такой собственник. Принципиальный тип. Хреново осознавать, что ты тоже навсегда останешься только вторым? Первыми были мы. Вот мы ей и запомнились.
Он говорит много. Долго. А я держусь за чертой. Накапливаю ярость. Я должен пройти это все до конца. Один. Должен разделаться с ним. По полной. Я и бровью не двигаю. Дьявол раздери, урод не получит от меня
Пусть давится злобой. Пусть бесится. Пусть выплескивает яд.
– Я жалею, что сам не трахнул эту сучку, - Королев аж причмокивает, входит в раж, хоть как-то пытается меня пронять.
– Тощая. Не в моем вкусе. Мамаша у нее была горячее. Но с ней тоже не срослось. Дрянь все убивалась по своему муженьку. Вот я и решил ей чуть помочь. Отправил на тот свет, чтоб не страдала. Сдохнуть на могиле Генерала. Я уверен, она о таком и мечтала. Вечно моталась туда, обливалась слезами. Стоило отодрать тупую шкуру прямо на гранитном памятнике посреди кладбища. Да? Стоило. Поиметь мать и дочурку было бы вообще идеально.
– Нет, - обрываю поток мерзости.
– Да, Тимур, да, - заключает и сияет от самодовольства.
– Зря я тогда этого не сделал. Шанс был. Отличный шанс. Я мог вытворить с ними все, что угодно. Знаешь, просто открой клетку. Выпусти меня на волю. Я покажу. Я же помню, как Шараев с твоей девахой обращался, как раскладывал ее в разных позах и драл до визга, разрывал ее, раздирал изнутри. Я повторю.
– Ты не понял, - чеканю.
– Хорошая попытка, но нет. Я не грохну тебя раньше, чем полагается. Нарываться бесполезно. Твоя казнь от этого никак не изменится.
– Вот ведь великая честь! Ты лично под меня разработал наказание?
– Я чувствую, как от тебя несет, - оскаливаюсь.
– Страхом.
– Бред, ты сам не веришь...
– Наступил твой звездный час. А вообще, нет. Я начну с Шараева. Печально, что тебе придется опять быть на вторых ролях. Это судьба. Смирись, Веня. Иначе не выйдет.
Хитрый и скользкий гад. Какого дерьма он успел наворотить. Еще не все подвиги подонка вскрыты. Секретов хватает. Пора закрыть его в помойную яму. Зарыть. Закопать. Ублюдок наговорился.
Реально - король. Король гребаных уродов.
Ему по кайфу играть. Причем сразу по нескольким сценариям. Разбросать крючки, расставить силки. Выжидать. Двигать фигуры по шахматной доске. Наблюдать, чья возьмет. Делать ставки.
Все. Хватит. Теперь я поиграю им. В него.
Я не думал, что увижу в такой паскуде хоть намек на человеческие чувства. Но с этим промахнулся. Я чую ужас. Первобытный. Утробный.
Пахнет вкусно. Только придется потерпеть. Сперва - разогрев.
Я подхожу к Шараеву, который дергается все активнее. Отстегиваю цепи. Избавляю тварь от всяких ограничений. Морщусь, натолкнувшись взглядом на татуху с тигром. Воротит, прямо желудок спазмами сводит.
– Какого хрена?
– орет утырок.
– Ты кто такой?
Сыплет ругательствами, а потом резко затыкается. Узнает меня. Сглатывает. Глаза загораются, губы кривятся. Он подскакивает на ноги и занимает боевую стойку.
Отлично. Я рад, что этот тип слишком тупой, чтобы испытывать страх.
– Ты, - цедит мразь.
– Для чего притянул меня в этот подвал?
– Угадай.
– Сам угадывай, ишь какой умник.
– Ты не узнаешь это место?
– Нет!
– Приглядись.
– Чего?
– фыркает.
– Да пошел ты. Ясно? Пошел ты на хрен, Татарин. Нарываешься? Я давно хотел реванш. Не разрешали. А теперь... ну я тебя тут раскатаю.