Ты моя одержимость

Ангелос Валерия

– Исполнитель, - отвечаю, не оборачиваясь.
– Его беречь не стал.

– Это он на видео был? Тот урод. С татуировкой.

Ограничиваюсь коротким кивком.

Генерал подает мне пачку сигарет. Молча. Без лишних слов. Он наглядно показывает, что наша размолвка закончена. Теперь между нами мир.

– Я завязал, - говорю ему.

– Похвально.

– Обратно ты и сам дорогу найдешь, а мне пора закончить то, что давно требовало внимания.

Я направляюсь вперед.

– Стой, Тимур.

Оборачиваюсь.

– Ты подобрал идеальную казнь, - заявляет Генерал.
– Я бы не нашел расправу лучше. Сорвался и завершил бы все слишком быстро. Ты подошел

к делу холодно и трезво. Теперь я понимаю выбор моей дочери.

– Я за Нику жизнь отдам, - выдаю отрывисто.
– А это - ерунда.

Генерал выдыхает дым в небо и приближается вплотную ко мне.

– Я тебе должен информацию про Асадова, - бросает он.
– Я как узнал о его проделках в Италии, так и принял решение эту тварь раздавить. Избил подонка до полусмерти, потом вывел на самый край обрыва, объяснил ему, за что сдохнет, припомнил каждую смерть. А он завопил, что самого мелкого ребенка не тронул. Видел, как ты родился. Собирался и тебя на тот свет отправить, но в последний момент рука дрогнула. Будто судьба лезвие отвела. Ублюдок утверждал, ему привиделся покойный брат, причем настолько явно, точно реально вернулся обратно на землю. Признаюсь, тогда я его бредни всерьез не воспринял. В эту мистическую чепуху никогда не верил. Я даже не особо разбирал, о чем он болтал. Гад все в кучу мешал. Про кланы что-то нес, про право наследования, про то, как жажда власти затмила ему глаза и одурманила разум. Плевать на его оправдания. Для меня хватило того, что эта паскуда отняла жизнь у беременной женщины и ни в чем не повинных детей. Один ребенок чудом получил спасение. Но разве таким можно оправдать другие преступления? Уроду нет прощения. Я сбросил его вниз. Видел изувеченное тело. В тех местах некому было прийти на помощь. Только черт знает. Может, гниль оказалась живучей? Может, он и выжил? После поворота с Королевым я ничему не удивлюсь.

– Благодарю, я разберусь.

– Я рад, что этот Асадов твой дядя, а не отец. Кровь одна. Но все же прямого родства с мразотой меньше.

– А я буду рад, если ты завяжешь, - оскаливаюсь.

– Курить?
– он давит сигарету в кулаке.

– Тебе виднее.

Пусть сам решает. Я его жизни учить не стану. Только если Генерал желает оставаться с нашей семьей на связи, ему придется многое пересмотреть. Хотя он взрослый мужик. Умный. Сам понимает. Сам сделает выбор.

Я отправляюсь в аэропорт. Беру билет на нужный рейс и через пару часов приземляюсь в пункте назначения. Гнев исчезает. Ярость пропадает. Я не чувствую ничего.

Разумеется, это догадка. Я не могу быть полностью уверен, что Рустам Ахметов выдал мне координаты моего дяди. Но с другой стороны - какой еще подарок презентовать?

Я паркую тачку возле огромного здания, окидываю взглядом территорию.

И правда красиво. Много зелени, ухоженный сад. Прогуливаться по извилистым тропинкам сплошное удовольствие. Интересно, часто этот подонок тут слоняется? Развлекается, греет задницу на этих лавках, зависает по беседкам, которые обвиты раскидистыми ветвями винограда.

Мой отец его остановил. Появился и не позволил перерезать очередную глотку. Ну да, конечно. Я бы скорее поставил на то, что гад обдолбался и пошел на кровавую бойню, одурманенный запрещенными препаратами. Для суда это обстоятельство отягчающее. Однако для меня смягчающее. Но не в плане вины. А в плане принятия того, что среди моих родных существует такой конченный ублюдок. Легче представить, будто упырюга действовал под воздействием наркоты.

Хотя нет. Ни черта не легче. Нельзя ничем такое дерьмо оправдать. Никаким варевом, пусть самым забористым и токсичным.

Кулаки

сжимаются, зубы скрежещут. Пора провести финальный раунд.

– Вы куда? Подождите, туда нельзя...

Меня напрасно пытаются остановить. Я расталкиваю всех и врываюсь внутрь, распахиваю нужную дверь, желаю скорее увидеть рожу врага. Столько лет. Столько сражений. Море крови пролито. И вот. Каждый прошедший день вел меня именно сюда, в эту конкретную точку.

– Ну здравствуй, дядя.

Я подхожу к ублюдку вплотную и застываю, вглядываюсь в черные глаза. Я предвкушал нашу встречу давно, прокручивал в голове множество раз, прорисовывал до мельчайших деталей, разбивал на фрагменты. Как только узнал свою историю, как только понял, кто отнял жизнь моей матери, так и начал осуществлять казнь. Мысленно разрывал гада в клочья. Я его разделывал на куски, раздирал на ошметки. Медленно. Методично. С удовольствием настоящего садиста. Я жаждал забрать его жизнь. Это желание долгие годы горело под ребрами, толкало меня вперед. Я просто знал, что должен восстановить справедливость. Наказать урода. Расставить все по местам. Я добивался возмездия. Я должен был щедро воздать за грехи. За невинные души. Должен был пролить родную кровь, закрыть счет за чудовищное преступление, отплатить по полной.

И вот я здесь. Оказываюсь лицом к лицу с главным врагом. Достаточно протянуть руку, и я сверну его гребаную глотку.

Где радость? Где ликование? Где торжество?

Внутри меня пустота. Огонь исчезает. Остается лишь пепел. Прах. Едкое разочарование пробирает до костей. Так и тянет пробормотать - это все? Финал. Конец. Такой?!

Я от расправы над Королевым и Шараевым испытал больше эмоций. Поймал кайф. Горький. Болезненный. А тут я как будто наталкиваюсь на тень.

– Вы его родственник?
– женский голос врывается в сознание.
– Простите, я сразу не поняла. Господин Ахметов предупреждал нас, что вы можете приехать.

– Чего?
– оборачиваюсь.

– Господин Ахметов, - откашливается дама в белом халате.
– Он главный спонсор нашей клиники. Вообще, семья Ахметовых давно нас поддерживает. Сначала отец, потом сын.

– А этот?
– хмурюсь и киваю в сторону койки.
– Этот давно здесь?

– Почти двадцать лет, - следует ровный ответ.
– Я передам вам историю болезни. Там собрана вся информация. Еще покойный господин Ахметов распорядился перевезти пациента сюда.

– Имя, - сглатываю.
– Как его зовут?

– Нам не сообщили. В целях безопасности это не разглашалось. Мужчину пытались убить, причем очень жестоко. Ему чудом удалось выжить. Его нашли в горах. Покалеченный, он едва дышал. Понадобилось множество операций и годы реабилитации, чтобы довести его до нынешнего состояния.

– И что?
– кривлюсь.
– Теперь он типа в порядке?

– Да, - кивает женщина.
– С учетом его травм невозможно добиться лучшего результата. Покойный господин Ахметов чтил традиции и не поскупился на оплату лечения, сказал, этот человек происходит из достойной семьи, он единственный оставшийся наследник великого рода.

Я опять смотрю на своего дядю. Передо мной неподвижно застывшее тело. Хилое. Тощее. Усохшее. Больше на труп смахивает, чем на живого человека. Лицо как восковая маска. На нем только глаза и живут. Блеклые. Выцветшие. Потухшие.

– Он соображает?
– спрашиваю глухо.
– Хоть что-то понимает?

– Разумеется. Мозговая активность в норме. Мы общаемся с ним, проводим различные тесты.

Я сильно сомневаюсь в правдивости ее слов.

– Он валяется лет двадцать, - чеканю.
– Без движения.