Ты нас предал
Шрифт:
Он не лгал, я это чувствовала. Но всё равно словно какой-то невидимый барьер стоял между ним и мной. Стена, которую невозможно разрушить одним лишь “прости”.
Стояло всё то, что было в прошлом. Не эти любящие глаза, а те, ледяные и безразличные, которые прогоняли.
Я услышала стук в дверь и подняла голову на звук. Знала, что моя палата платная, и я могу принимать посетителей, но кто это мог быть? Неужели снова Богдан? Он ведь не так давно ушёл. А больше пока никто не знал, что я тут.
Дверь открылась:
Он вошёл в палату и остановился, смотрел на меня.
— Здравствуй, Надя.
— Здравствуй, — ответила я.
— Поздравляю с рождением сына.
— Спасибо…
— Куда цветы можно поставить?
— Ваза есть на тумбочке, посмотри…
Ренат нашёл вазу, налил в неё воды и поставил в неё цветы. Оставил их на тумбочке и подошёл к нам ближе. Присел на пустую соседнюю кровать.
Я оказалась не готова к визиту брата мужа, понимала, что узнать о том, где я, он мог и от моего доктора, я же говорила, в какой клинике буду рожать. Но почему-то была уверена, что Ренат видел Богдана.
Бывший деверь явно заметил моё смущение и неловкость, поэтому перешёл сразу к делу.
— Я говорил с братом.
Я промолчала, не знала, что можно сказать в ответ.
Значит, Рен в курсе, что Богдан всё знает о сыне.
Ренат встал и подошёл ближе.
— Можно я посмотрю? — Он кивнул на малыша.
— Да, конечно, — ответила я. — Только тихонько, он спит. Я пока еще не знаю, чутко или нет, сама боюсь разбудить.
Смотрела, как дядя разглядывает новорожденного племянника, присев у кровати на корточки, и сердце сжималось. Моему сыну ведь на самом деле нужен будет дядя. Не только отец! И я надеялась, что Ренат не откажется от такого родства. Мы же теперь одна семья, как ни крути…
— Наша порода — Кантемировская, — улыбнулся мужчина, разглядывая личико спящего ребёнка.
— Ренат, я… — Не знала точно сама, что хотела сказать — столько всего было на душе! И благодарность за то, что он нам помог в трудную минуту, поддержал, и страх, что обидит, горькими словами душу разбередит — он ведь наверняка решил, что я всё простила Богдану, вернулась к нему! — Ренат, ты не думай, я… Я не собираюсь его прощать, и возвращаться к нему.
— Это глупо, Надя, — вздохнул он. — Теперь уже глупо. Посмотри, какой сын у вас родился!
— Что?
Я оторопело смотрела на мужчину, который еще совсем недавно о любви говорил, хотел меня себе присвоить. И был против моего воссоединения с Богданом…
— Надя, знаешь, я многое понял, — заговорил Ренат. Он был спокоен и уверен в себе, словно уже принял для себя какие-то важные решения. — Ты и Богдан… Видимо, вам на роду написано вместе быть. Ты его любишь. Он любит тебя. Погоди, не перебивай! Любит. Я знаю. И… сын у вас родился. Не беги от ситуации, постарайся сохранить семью. Прости Богдана.
Я просто не знала, что ответить. Совсем не ожидала от него этих слов. От него — даже больше, чем от Анфиски!
— Прости Богдана, Надя. Пожалей и его, и себя. Ты же его тоже любишь. Так и не забыла. Сына ему родила! Вернись к нему и… — Увидела, как Ренат челюсти сжимает, с чувствами борется. И не смогла ничего сказать в ответ, так и молчала. А он встал на ноги. — Будьте уже счастливы. И не мучайте остальных… Растите большими.
Затем он просто вышел из палаты, оставив меня в разрозненных чувствах.
Мне хотелось плакать. В голове кружились слова Рената.
“Прости, прости, прости”.
Казалось, что это так просто — взять и простить.
Но почему же тогда в горле ком, на сердце тяжесть неподъемная?
Что же мне делать? Кто даст ответ?
Я опустила голову и наткнулась на внимательный взгляд моего сыночка. Он открыл глазки и смотрел на меня.
Вот и ответ тебе, Надежда. Ради сына действительно можно простить. Чтобы у ребёнка был отец, полная семья. Ради этого, наверное, на всё глаза закрыть можно. Многие же так и делают? Прощают, забывают, не думая о себе.
Может, и я так смогу?
А может… Богдан в самом деле не обманет и использует этот шанс?
Вдруг он действительно извлёк урок и сожалеет?
Иначе не искал бы меня столько месяцев, зная лишь название города…
Мысли об этом мне весь вечер не давали покоя. Богдан звонил, спросил, как дела у нас. Я сказала, что устала и спать ложусь — так оно и было.
Вроде ничего не делала весь день, только ребёнком и занималась.
Мне показали, как его переодевать, пеленать, если нужно — бывает, маленькие активно ручками двигают, и это им мешает спать.
Показали, как его подмывать.
Потом пришла специалист по грудному вскармливанию. Пока я грудью не кормила, потому что лекарства принимала, но доктор сказала, что нужно все равно грудь расцеживать, стараться, потому что антибиотик скоро отменят, и можно будет пробовать самой кормить.
Малыш мой почти всё время спал. А я на него смотрела и думала, думала…
Прощать Богдана и быть вместе?
Ради сына. Только ради ребёнка.
Но как же я?
Мои желания, мои чувства?
Но разве я его не люблю? Ведь люблю же. Всю душу он мне вымотал, подлец черноглазый!
А люблю всё равно.
Через боль. Через предательство. Через страх повторения…
Но люблю.
Глаза закрывала и видела все наши самые счастливые моменты.
Первый поцелуй, слова его о любви.
Как он меня обнимал крепко, как узнал, что я еще не была с мужчиной.
Как замуж позвал.
Наша красивая шумная свадьба.
Нежная первая ночь…
Утром чувствовала себя такой разбитой.