Ты нас променял
Шрифт:
— Злат, я не оправдываю действий друга, безусловно с матерью им лучше, но… Оксане стоит завязать с алкоголем. В ином случае она закончит плохо. Если хочешь ее поддержать — пригласи. Только тогда без Макса, бойни в доме мне не нужно. Уверен он войдет в положение и все поймет.
— Хорошо, — целую мужа. Кстати, Григорий Петрович предлагает вернуться на работу через месяц. К этому времени стоит найти няню.
— Займись этим вопросом сама. Так как ты категорична по поводу садика — иного пути не вижу. У меня огромная загрузка, я готов помогать
— Спасибо, я все решу с няней сама и напрягать тебя не стану, — радуюсь уступчивости мужа.
Вечеринка в разгаре, и я в отличном настроении пью шампанское у бассейна. Перевожу взгляд в сторону шезлонгов и замечаю Римму Васильевну — задор вмиг пикирует.
Зачем она приехала? Вот правда? Каждый раз я получаю только тычки от матери Платона и это давно утомило. Если я такая ужасная, не проще ли вообще не общаться? С сыном можно встретиться и вне нашего дома.
Для себя давно решила, что буду ее избегать, конфликты вообще не по мне. Да и переубедить свекровь в ее несправедливости в мою сторону — нереально.
— Смотрю и Оксанку позвала, подходит ко мне Римма Васильевна на кухне.
— Да, решили с Платоном ее поддержать, — вежливо отвечаю.
— Чувствуешь родную душу? — продолжает язвить. — И сама на ее месте можешь оказаться.
— Простите? — пытаюсь понять о чем она, поправляя на тарелке выпечку для гостей.
— Господи, Златусь, ты правда веришь, что такие мальчики, как Платон, меняются? Вертел он тебе подобных на своем органе сотнями. И тебя с Риткой выкинет словно мусор, вопрос времени.
— Римма Васильевна, вы так гордитесь своими словами, только вот вопрос — кто воспитал это чудовище, которое описываете? — спокойно отвечаю.
— Рот закрой, кассирша недоразвитая, — бросает в меня пепельницу. Она прилетает в лицо и рассекает губу. Боль дичайшая.
— И хорошо, уродливых мой сын никогда не любил, — довольно произносит и направляется к двери, покидая кухню.
От неожиданности я вообще не врубаюсь, что происходит.
— Злата, что случилось? — залетает на кухню с заднего двора Платон. — Быстро говори!
— Римма Васильевна, она…а я…За что, Платон? — чувствую поток слез из глаз.
— Стерва, — шипит муж и нервно выходит из кухни. По инерции плетусь следом, не понимая, как быть. Во дворе полно гостей.
— Совсем ошалела? — дергает мать Плат. — Еще только раз я увижу подобное или услышу в сторону Златы и моего ребенка кривое слово — клянусь, лишу тебя содержания и вызову полицию. Ты могла ее убить! Сколько можно травить мою жену? — рычит муж.
— Сыночек, любимый, я просто хочу тебе лучшего, беспокоюсь о твоем состоянии.
— Хватит, блядь. Вон из моего дома! — чеканит супруг.
— Гонишь мать? Из-за нее, да?
— Уходи, не доводи до греха, — продолжает с бешеными глазами.
Римма дергается и срывается к двери.
— Как ты? — осматривает мою губу. —
Я не злюсь на мужа, ведь это не его вина, что Римма неадекватная.
До конца вечера я не выхожу из своей комнаты, ссылаясь на ужасную мигрень, так как разбитая губа при полном доме гостей, включая пару журналистов, могут испортить репутацию супругу.
Несмотря на то, что пытаюсь скрываться, в комнату прорывается Оксана.
— Ну нихера себе Римка, — выдает вердикт, рассматривая губу. — Очуметь!
— Не хочу это обсуждать, — отвечаю спокойно. С недавних пор у меня пропало желание говорить о своей семьей с кем бы то ни было.
— Ладно. Как знаешь, — отпивает вино из бокала. — Что по поводу няньки? Нашла? — переводит тему.
— Ищу.
— Ну и отлично, есть шикарный вариант, — садится и закидывает нога на ногу…
Глава 21. Платон
Настоящее
— Ты еще тут? — гаркаю, замечая Полину, расположившуюся на кровати в своей комнате. Судя по всему, она и не собирается сваливать.
— Платон, дай нам шанс, — приподнимается, увидев меня.
— Значит, сука, ты и на моего ребенка посмела вякать? — вызверяюсь на нее. — Ох, зря. Думаешь, если позволил сосать член — это дает какие-то привилегии?
Грубо стаскиваю няньку за волосы с кровати и отшвыриваю к креслу.
— Я беременна, — кричит в слезах. — Что ты творишь?
— Это мы еще проверим. Есть ли вообще ребенок и чей он.
— Твой! Я была верна. С самой первой близости, которая произошла в клубе. Я люблю тебя, Платон, люблю! Как же ты не понимаешь? — начинает плакать. — Годами храню верность.
— Бля, какая же ты шикарная актриса. Оставь преувеличительные метафоры для Златы. Годами — это пару тех раз, когда я сливал в тебя свое напряжение? Ну, дура, что сказать? Лучше бы нашла себе постоянного мужика и успокоила бешенство матки. Никогда и ничего между нами не было серьезного. Так, ебля и все.
— Не смей принижать наши отношения! — начинает кричать.
— Цыц. Орать тут не в твоих интересах, я и так еле сдерживаю себя, чтобы не отмутузить. Не было отношений. И не придумывай. Я никогда ничего к тебе не испытывал, кроме примитивного животного желания, жажды трахнуть и вышвырнуть, тебе ясно? Это вы, бабы, особенно тупенькие, любите сочинить себе сказку, мол ебет раз от разу — значит есть чувства, на деле ты просто удобная дырка рядом, а мужики обожают удобство и ленивы по сути, чтобы что-то бегать менять. Это кобелине как спорт носиться, а я то и изменял своей жене за всю семейную жизнь только с тобой. Можешь хоть тройню родить — это нихуя не изменит. Быстро собрала шмотье и свалила из нашего со Златой дома. Иначе, — подхожу к Поле и подтягиваю за волосы, приближая к себе ее лицо — найдут тебя в лесу.