Ты - наша. Хэллоуинская ловушка
Шрифт:
Тяжело дыша, наваливается на девушку.
— Пиздец… Охуенно… Это охуенно…
Вася лежит, закрыв глаза и бессильно отвернувшись от своих мучителей.
Она не сопротивляется, когда ее освобождают, вытирают влажными салфетками, приводят в порядок.
Мнимый, внешний порядок.
Опускают юбку, поднимают вверх лиф платья.
Что-то постоянно бормоча, утешая, успокаивая, гладят, целуют, тискают.
Она только моргает заторможенно, глядя за окно. На осень. Яркую. Золотую.
Там,
— Поехали ко мне, — командует Лис, твердой рукой направляя Васю к выходу из аудитории.
— Надо решить, как дальше, — гудит Камень, подхватывая с пола пушистую курточку Васи и накидывая ее на голые плечи девушки.
— В смысле? — Лис обнимает Васю, тяжело дышит ей в шею, — черт… Хочу опять…
— Я не собираюсь заканчивать, — жестко роняет Камень, властно положив ладонь на плечо Васи.
Она вздрагивает, сквозь шум в ушах осознавая, что именно значат его слова.
Поднимает на него взгляд.
Они… Они не хотят закачивать? Он хотят… еще?
— И я, — говорит Лис.
Парни останавливаются, смотрят друг на друга тяжелыми ревнивыми взглядами поверх головы Васи.
Их ладони лежат на ее плечах.
И прибивают к полу так, что голову не поднять.
— Будем решать, — рычит Камень.
— Будем, — соглашается Лис, — но потом.
— Да, — после паузы отвечает Камень, — потом. Ночь впереди. Хэллоуин, мать его…
Они, явно достигнув какого-то безмолвного соглашения, тянут Васю дальше, к выходу.
И она не сопротивляется.
Идет, зажатая с двух сторон горячими, жесткими телами.
Хэллоуин — раз в году.
А вампиры и оборотни — навсегда.
Теперь для нее — навсегда.
Я моргаю, как всегда, чуть заторможенно, привыкая к реальному миру. Возвращаясь с Изнанки.
Это редкость, на самом деле, когда изнанка настолько близко.
Настолько неотвратима.
Девушка, так доверчиво протянувшая мне ладонь для пустяшного, ярмарочного гадания, непонимающе таращит на меня круглые глазки. В них страх и надежда.
Она верит в то, что все будет хорошо.
Я смотрю на нее и вижу отпечаток будущих страданий на лице. И тот вариант будущего, что сейчас так ярко проступил, совсем даже реальный.
У нее необычно переплетены нити судьбы, такое редко увидишь. Эти парни… Они ей по судьбе. Оба. Связаны до конца дней.
А еще — боль, страх, обида…
Это все никуда не денешь, к сожалению. Это — то, что не поменять.
— Что? — не выдерживает девочка, доверчиво хлопая ресницами, — что-то… — она сглатывает испуганно, — что-то не так?
Я держу ее за руку, машинально поглаживая, и страшно жалею,
Ведь знала же, нечего мне тут делать!
Но сестра все ныла и ныла: “Ярмарка, бабки… Посидишь пару часов в этой будке, поизображаешь ведьму, с тебя не убудет! А у меня клетка ясновидящей закроется! Премия, опять же. Тебе не надо? А мне надо! Что ты за близняшка, что на меня плевать?”
Короче, донылась, зараза.
Дурацкая ярмарка, зачем-то необходимая департаменту городского хозяйства, где близняшка трудится руководителем, была на редкость выматывающей.
Открытие новой линии набережной, какой-то рыцарский турнир, море лотков с уличной едой… И толпа народа.
Откуда тут, летом? В каникулы?
Я уже закрывалась, до смерти устав от ряженых, ведьм, вампиров и привидений, собравшихся на этом слишком уж ограниченном пространстве. Мечтала о теплом пледе и моем мягком мурлыке, лежащем в ногах.
Парень и девушка окликнули, когда уже уже, практически, на низком старте была.
Хотела отказать, ну какое там гадание! Но глянула на девушку… И согласилась.
И вот теперь не знаю, что делать.
Ветвистое будущее у девочки. Странное. И тут, как в сказке, налево пойдешь — в беду попадешь. Направо пойдешь — горе узнаешь. Прямо пойдешь… А не надо ей прямо.
Парень стоит позади девушки, и я вижу отчетливую красную нить грубого влечения от него к ней.
И нить эта — неправильная. Вампир энергетический. А эти твари — похуже настоящих, ей-богу. Те как-то честнее, что ли… Крови попил — и гуляй дальше.
Энергетики — дело другое. Тут пока до пустой оболочки не высосут душу, не тормознут.
Этот парнишка — то самое “прямо”, куда точно не надо ходить. Лучше уж направо или налево.
Есть такое “прямо”, которое убивает. Медленно и неотвратимо.
Но и “направо” с “налево” тоже нехороши.
Кто ж тебя так проклял, девочка?
У нее чистые ясные глаза. Нежное красивое лицо. Длиннющая золотистая коса. Сама невинность и хрупкость.
Щурюсь, выискивая источник.
Да….
Вот оно.
Искажение в ауре. Проклятие, сильное, неоформленное, неосознанное. То, что заставляет окружающих людей сходить с ума, желать делать больно, подчинять.
Парнишка жадно втягивает ноздрями эту сформировавшуюся темень. Вкусную для него. Не исправить. Да и не из тех он, что захочет исправления. Натура такая, тут ничего не поменять.
А вот девочка…
Не повезло тебе с родными, малышка. С матерью не повезло.
Надо будет сестре сказать, неоформленная темная, стихийно прорывающаяся вот такими жесткими сгустками — ничего хорошего. Надо присматривать. Хоть и не по ее ведомости, но пусть там скажет, кому нужно.