Ты - наша
Шрифт:
Я только судорожно сглатываю, понимая, что еще чуть-чуть — и он мне просто перекроет дыхание! От ощущения, что сейчас не просто на краю чего-то безумного нахожусь, но и в откровенной опасности, становится… Нет, не страшно… Жарко! Еще жарче!
Безумная, неправильная реакция!
Я не пытаюсь вырываться из их рук, хотя могла бы, в любой момент могла бы! И что-то подсказывает, какое-то внутреннее чутье, что меня отпустили бы, начни бороться всерьез… Как тогда, с Тошкой, до остервенения не желая гадких, неправильных прикосновений. В тот
А сейчас…
Сейчас все опасней, все куда развратней и грубей… А вот сопротивляться не получается. Полноценно сопротивляться, по крайней мере.
И всему виной они, два безумных парня, такие разные и такие… Такие…
— Отпусти, ну! — продолжает настаивать Лешка, стискивая меня по талии так, что дышать становится сложно. Его лапа на горле лежит тоже тяжело, но не больно, удерживая, а не давя. Он словно осторожничает, бережет меня, боится сделать плохо.
Лис, улыбнувшись нахально и невероятно пошло, проводит языком по запястью, прикусывая неожиданно острыми зубами то самое место, где беззащитно бьется в судороге непонимания голубая жилка.
— Пусть она скажет… — шепчет он, и мне сладко от его порочного шепота. И вдвойне сладко от крупной дрожи мощного, тяжелого Лешки за спиной. Они меня на части раздирают, с ума сводят.
Я не понимаю уже ничего, и прекратить это безумие не в состоянии.
— Пусть скажет, мне отпустить? А? Малыш? — урчит Лис, вообще не пугаясь гневного рычания Камня, — прекратить? Уйти?
— Маленькая… — Камень, видно, осознав, что Лису по барабану его рычание и его приказы, переключается снова на меня, — маленькая… Посмотри на меня…
— Нет уж, пусть на меня смотрит, — Лис хмурится, тянет меня еще ближе к себе, а губы уже скользят от запястья выше, в сгибу локтя, — на меня… Красивые глаза, малыш… Кого ты хочешь? Меня? Да?
— Нет… — каким образом мне удается выдавить из себя этот звук, не понимаю и сама удивляюсь произошедшему.
Кажется, что парни удивляются не меньше моего. По крайней мере, замирают синхронно, и на пару секунд в кабинете воцаряется полнейшая тишина, разбиваемая только хриплым, горячим дыханием парней и едва слышным уже бумканьем музыки из спортзала.
— Слышал, сучара? — первым приходит в себя Камень, и торжествующий хрип в его голосе звучит очень довольно, — свалил! Она меня хочет!
— Нет… — говорю я, и повторяется фокус с молчанием, дыханием и бумканьем басов.
Я к этому времени прихожу в себя настолько, что повожу плечами и умудряюсь выбраться из лап Камня, одновременно отнять ладонь у Лиса и податься вперед, чуть ли не на четвереньках отползая от парней в сторону двери.
Правда, свободе я радуюсь недолго, потому что Камень и Лис, снова проявив пугающую синхронность, подаются ко мне одновременно, и руки тянут тоже одновременно, словно заключив перемирие на время возобновившейся погони за добычей.
Я ускользаю от захвата исключительно чудом.
Вскакиваю, разворачиваюсь лицом к ним, выставляю вперед
— Стойте! Стойте! — голос так и не обретает нужную уверенность, но парни почему-то слушаются.
Они успевают подняться на ноги и двинуться в мою сторону с одинаково жесткими выражениями лиц. Но замирают, глядя то на меня, то на ладони мои. Одинаково усмехаются, только что не переглядываясь, словно заговорщики.
Я, в ужасе от внезапной их слаженности, отступаю назад, упираюсь спиной в дверь. Судорожно ищу слова, чтоб затормозить это безумие и уйти отсюда. Целой.
— Малыш… — начинает Лис, обманчиво мягко и спокойно. Хитрый какой, манипулятор!
Но его перебивает тяжелый и прямолинейный Камень:
— Маленькая, что значит “нет”? Этот урод сейчас свалит, и мы спокойно поговорим…
— Да размечтался, — щерится Лис, — это ты сейчас свалишь!
— Это я сейчас уйду! — успеваю я вклиниться до нового витка угроз и драки, — мне домой надо! Понятно? Я вообще… Не хочу этого всего! Я вас боюсь! Обоих!
— Маленькая, он тебе угрожал? Он сказал тебе что-то, из-за чего ты мне то смс прислала? — я вижу, как глаза Камня наливаются яростью, он резко поворачивается к Лису, — сука! Я же предупреждал! Я же…
Лис тут же подается в сторону, уходя от возможного удара, а я повышаю голос, желая прекратить это все:
— Стой! Ничего он не говорил… Ничего такого, чего ты не говорил бы!
— Он тебя заставил, малыш? — по-своему понимая мои слова, моментально еще сильнее ощеривается на Камня Лис, и, уже больше не пытаясь уклониться, мягко поводит плечами, одновременно напрягаясь для броска, — потому ты от меня бегала? Его боялась? Не бойся, я с ним разберусь. Сразу бы сказала…
— Боялась? Ты охуел? Да ты влез, сучара, влез сам!
О-о-о-о!!! Да как это все прекратить-то?
Забыв обо всем, о том, что только что хотела бежать прочь от них обоих, делаю шаг вперед и оказываюсь точно между двумя пышущими злобой и нерастраченным тестостероном парнями.
Упираюсь ладонями одному и второму в грудь, обжигаясь от так ярко транслируемой ярости и бешенства.
— Прекратите!
Они застывают, глядя уже не друг на друга, а на меня. Только на меня.
Ох, черт…
Зря я это сделала. Зря я так близко к ним сейчас!
Но понимание запаздывает, а инстинкт самосохранения, до этого позволивший мне выбраться из ловушки, молчит. Видно, и у него есть предохранители.
И сейчас они перегорели.
У всех.
47
Я сходила с ума от касаний и голосов, я терзалась сомнением, горечью и стыдом. Я боялась себя, ощущений, желаний, снов. Я жила не сегодня, а тем, что же там, потом?
Я сходила с ума, без остатка, слетала вниз. И чадили мосты, словно осенью горький дым. Затмевали сознание взгляды длиною в жизнь. И тянула за жилы потребность — лишь к ним, лишь к ним.