Ты не мой Boy 2
Шрифт:
Она недовольно бормоча уходит.
— Павел Алексеевич, Вы что — отцу позвонили?!
— Естественно! Хер ли он там празднует, пока сын в больнице? Нормально ему там пьется и естся, пока тебе сердечный приступ снимают? Пусть приедет, поинтересуется, как ты тут симулируешь.
— Черт… — сдавленно рявкаю я.
Забираю пакет со своими вещами с подоконника. Натягиваю брюки, гремя ремнем.
— Куда это ты собрался, болезный?
— Спасибо вам большое, что документы завезли. Но я хочу уехать.
—
— Если бы мы хотели позвонить отцу Корниенко, то ему бы и позвонили! Но мы позвонили тебе!! Наверное, есть в этом сакральный смысл?! — ругаются они.
Мила шепотом проводит Вере Романовне экскурсию по моим шрамам и татуировкам. Пожимая плечами, нервно улыбаюсь и быстро прячу тело под рубашку.
Надо свалить до того, как приедет отец. Малышкины и так от меня не в восторге, а после знакомства с ним… Он ведет себя с «плебеями» как мудак всегда.
Присев, завязываю шнурки на туфлях.
Малышкины вдруг замолкают. Поднимаю взгляд…
В дверях стоит отец. За его спиной — Людмила.
Он обводит недовольным брезгливым взглядом палату. Проходит внутрь.
— Собирайся домой, — сквозь зубы.
— Нет. Я не поеду.
— Значит, поедешь с санитарами.
— А поинтересоваться не хотите здоровьем пацана? — вмешивается заведенный спором с Полиной Малышкин.
— Хм… — проходит отец внутрь. — Цепкая у тебя дочь, офицер…
Щелкает пальцами.
— Кто ты? Капитан?
— Чо он сейчас сказал?! — разворачивается к Полине Павел Алексеевич.
Мне хочется об стену просто убиться!
— Отцепи ее. Вы ничего не получите от нашей семьи, кроме проблем.
— Чего-то я не понял, Поль?.. Это он тебя оскорбляет так??
— А ты начинай искать работу, капитан.
Выпрямляюсь, накидывая пиджак.
— Если ты, отец, хоть взгляд кинешь в сторону капитана или его семьи… Я тебя засужу за то, что ты сделал со мной в четырнадцать. И воевать будем уже по-взрослому! Обещаю публичный суд и грандиозный общественный скандал.
Повисает неловкая пауза.
Отец идет пятнами, поправляя галстук. Поджимает вздрогнувшие губы.
— Ты этого не сделаешь.
— Попробуй тронь кого-нибудь из моих близких и я напомню — насколько я отмороженный ублюдок.
— А чего это ты с пацаном сделал?… — охуев разворачивается к нему капитан, мне кажется, я даже замечаю, как волосы у него становятся дыбом.
— Это мой сын. Что посчитал нужным, то и сделал!
Лицо капитана вздрагивает ненавистью и отвращением.
— Всё, я вызываю полицию! — капризно и раздраженно бросает Людмила.
Достает телефон.
Поперхнувшись воздухом, ловлю краем глаза, как кулак капитана врезается в челюсть отцу.
Щелчок!
Людмила
Отец отлетает к стене, хватаясь за лицо.
— Ну, был твой, теперь наш будет, — встряхивает рукой. — Понял, блять, «отец»…
Открыв рот, охуеваю от произошедшего. В палате тишина…
Ну ты даешь, капитан!
— Корниенко, одевайся. Домой поедем.
Наощупь сгребаю куртку с подоконника.
— Ну, давай, попробуй, — с угрозой смотрит в глаза Людмиле Полина.
Та стучит своими когтями по экрану телефона.
— Полинка, сломай ей нос! — выкрикивает, подзуживая мелкая кровожадина.
— Я ж его сломаю… — предупреждающе.
Людмила демонстративно жмет на дозвон.
Скинув туфли, Полина с вертушки выбивает из ее руки телефон.
Телефон. Не нос, слава богу!
Он бьется об стену, падая на пол уже запчастями. Кое-какими отлетая в отца.
Отец срывает со спинки кровати вафельное больничное полотенце, прижимая к носу.
— Пусть уходят…
— Но Сережа…
— Я сказал — пусть!!
Первый выходит Малышкин, следом Полина.
— Пойдем, — приобнимает меня за плечи Вера Романовна.
Притормаживаю у двери, пропуская их с Милой вперед.
Мелкая оборачивается в дверях, ловит взгляд моего отца. Гордо задирает подбородок. И задиристо:
— Понял, бл…
Зажимаю ей рот ладонью и прижимая к себе, вывожу за дверь.
Вот это поворот…
Глава 16 — Hot and very dangerous
Все накормлены мамой и уложены спать.
Свет выключен, двери закрыты…
Родители — у себя, мы с Милкой — у себя. Денис — в зале на диване.
Я, кажется, заразилась от него тахикардией. Стучит в горле, как бомба с часовым механизмом! От ощущения темноты… И что он так близко… Губы пульсируют…
Дыхание никак не желает успокаиваться.
Закрыв глаза, улыбаюсь в темноту.
Слышу, как тихонечко слезает с верхней кровати Мила.
Сейчас выхватит…
Пятнадцать минут назад уже бегала — попить. На кухню — это мимо Дениса.
Она вокруг Корниенко, как возле новогодней ёлки хороводы водит.
Шлепает по полу.
— Мила! — строго рявкает отец из своей комнаты. — Опять попить?
— В туалет теперь…
Шу-шу-шу… — там что-то с Денисом.
Сначала по дороге туда. Потом по дороге обратно.
А мне тоже хочется. Как вокруг новогодней ёлки мимо него туда и обратно ходить.
Из зала, медленно разгораясь и потухая, мерцают гирлянды тихим фиолетовым светом.
Тело сходит с ума… Я плаваю в эйфории. Она мучительная и сладкая. Он так близко. Он мой… Я — его. И эта невозможность слипаться опять нашим магнитам больше не мучает. Но дразнит горячим предвкушением.