Ты слишком близко
Шрифт:
— Дамир Игнатьевич? — открыла ему дверь женщина, которую он нанимал отцу в сиделки, выдергивая его из воспоминаний. — Я уже думала, вы не приедете.
— Задержался, Катя, — кратко бросил Дамир, заходя в квартиру. — Он не спит?
— Нет. Он … ждет.
Дамир на секунду замер.
— Вспомнил?
Катерина покачала головой, с грустью в глазах.
— Он ждет вас, думая, что вы со школы еще не пришли и опаздываете.
Дамир никак это не прокомментировал. Этого следовало ожидать. Привыкнуть надо было и уже давно. Альцгеймер не лечится.
А все равно противный, горький привкус во рту появился, когда потухла на секунду вспыхнувшая надежда.
Сглатывая, чтобы подавить этот мерзкий привкус, Дамир, больше не глядя на сиделку — выше среднего роста женщину лет сорока, слегка тучную, с собранными в пучок русыми волосами и голубыми глазами, пошел в комнату.
Отец сидел на единственном диване и смотрел телевизор. Только то, насколько отсутствующий был у него взгляд, давало понять, что мыслями он не здесь. Или же он просто не совсем вникал в фильм, который сейчас транслировался.
Дамир чуть пристальней всмотрелся в этого мужчину, который еще года четыре назад был бодрым пятидесяти пятилетним мужчиной, который мог дать фору любому человеку младше его лет на десять.
Сейчас он был уже стариком. Выцветший и какой-то затуманенный взгляд некогда зелено-карих глаз, седые волосы, немного одрябшая кожа… И это в неполные шестьдесят…
Дамир покачал головой, понимая, что сказанное сегодня доктором, что его состояние будет только ухудшаться, оправданы. Грудь словно сдавили тисками. И Дамир, не выдерживая давящей тишины, негромко заговорил:
— Здравствуй, пап.
Он пробыл у отца несколько часов. До поздней ночи Дам сидел рядом, пока мужчина не уснул. Только тогда и покинул квартиру.
Не имея сил оставаться на ночь. Это было слишком. Слишком горько. Слишком невыносимо. Просто… слишком, твою мать!
Вся квартира буквально кричала о том, что здесь витает болезнь.
Поэтому, даже несмотря на то, что на часах было давно за полночь, Дамир попрощался с сиделкой, которая клевала носом на кухне, и вышел оттуда. Ощущая, что задыхается в этих стенах. И нуждаясь в том, чтобы вдохнуть нормальный воздух.
Однако на улице он простоял еще полчаса. Временами заглядывая в окна, пока не погас свет, что значило, что Катя проверила отца, и сама, наконец, легла.
После этого Дамир быстро сел в машину и рванул с места, наплевав на превышение скорости.
Он желал зайти в свою квартиру, почувствовать «родные» стены и… да, провести в своей кровати еще одну бессонную ночь, вновь и вновь прокручивая варианты, как бы помочь отцу. И не находя таких — вновь беситься.
Зато он будет в помещении, где безнадежность не витает в воздухе, не забивается в легкие, перекрывая кислород.
Сжав зубы, Дамир прибавил газа.
Нет, пожалуй, и в свою квартиру ему не хотелось бы. Совершенно.
Бойцовский клуб? Нет, он уже закрыт, да и на вахте уже давно никого.
Мелькнула мысль заехать в «Интригу», где жизнь только начиналась и где можно было без проблем расслабиться. Только вот снял бы простой трах это напряжение, все больше и больше сдавливающее грудь? Отчего-то он знал ответ: «Нет». Алкоголь? Как вариант. Да только как ему с утра с делами справляться? И так сегодня день он провел «не у пульта» управления.
Резко вывернув руль, автомобиль скрипя шинами, притормозил у обочины. Дамир откинулся на сидение и прикрыл глаза, сжимая челюсти от непонятной, но разъедающей злости. На кого? Да на всех. И на всё.
Да и собой он был недоволен. Ведет себя как мальчишка, впервые столкнувшись с трудностями.
Но даже самобичевание не помогло. Дамир в который раз зло и отрывисто выругался и, открыв бардачок, взял оттуда сигареты. Одни из тех, которые были на крайний случай. Что ж, тут и был, тот самый момент. Наверное…
Схватив пачку, Дамир вышел из машины, прислоняясь в дверце. Прищурил глаза, оглядывая местность. И только когда преподнёс зажигалку к сигарете, зажатой между губ, понял, почему ему было знакомо это место.
Шикарно. И какого он делает здесь, совсем близко к дому Мары, спрашивается? Что он здесь забыл-то?
Ответов не было. А вот количество вопросов росло. Например, не сменила ли она квартиру? За два года-то — вполне могла. Спит ли она? И ревностная, на миг перебившая по «вкусу» горечь сигареты, мысль, уж не с тем ли мужиком она сейчас это делает…
Раздраженно выкинув почти целую сигарету, Дам зло сощурился. Бешенство — вот что сейчас сжигало его. На того, кто позарился на Марьяну. На нее за … Да фиг пойми за что! Просто не должна была она быть с тем и точка. На себя за то, что вообще сюда приехал, что здесь стоит и тупо бесится. За то, что утром хорошо продуманный план вдруг уже не казался таким хорошим. Потому что ему вдруг стало важно сейчас, сию минуту вернуть Мару. Не медля, не теряя столько времени, сколько предполагал план.
И еще потому, что он уже закрыл машину и, какого-то лешего, уже направился в сторону хорошо знакомого дома.
Что-то громкое, оттого и еще более противное для слуха, ворвалось в сон. Марьяна нахмурилась, с трудом разлепила глаза и не просто с удивлением, с шоковым недоумением, осмотрела темную комнату.
Взгляд на часы «сказал» ей, что сейчас ровно час ночи.
А звонок в дверь вновь разорвал тишину, давая Маре понять, что это не было сном.
Ни одной мысли о том, кто там, у нее не имелось. Поэтому девушка чуть неуверенно сползла с кровати, накинула на простенькую короткую хлопковую майку, служившей ночной, чуть более длинный шелковый халат и, слегка пошатываясь и протирая глаза, направилась к двери. Сейчас не было даже злости на того, кто там стоял. Просто хотелось спать. И отправить незваного гостя подальше.