Ты слишком близко
Шрифт:
Дамир оторвался на секунду, глядя не нее: задыхающуюся, заалевшую, с влажными губами от его поцелуев. И вновь не мог не произнести ее имя.
— Мара!.. — и столько всего в этом тоне было.
Марьяну тряхнуло. Второй раз уже тряхнуло так, что мыслей не осталось. Казалось бы, сколько раз она слышала, как он произносит ее имя? Ан, нет. Это…это звучало по-особому.
Она словно через себя пропустила все эти его чувства: желание, просьбу, нужду, извинения, мольбу…
Где-то фоном она себе самой кричала: «Остановись! Оттолкни!». А сил на это не было. И желание, которое они оба
А еще сегодняшний день добавлял волнений: такой сложный и заставляющий ее по-иному взглянуть на Дамира после того, как он позаботился о ней, после того, как возле клуба целовал с нуждой…
Марьяна, подумав о последнем, поймала его вопросительный и в тоже время жаждущий взгляд и, сдаваясь окончательно, зарылась рукой в его волосы, притягивая к себе. Дамир простонал и вновь поцеловал.
Так, как она помнила. Разжигая пламя до максимума. Глубоко, жадно, стремительно поцеловал, подчиняя себе и ее тело, и ее разум. Это было так же, как она помнила… Только еще острее. Еще ярче.
И… какая-то новая нотка была. В его движениях, возможно. В том, как он аккуратно, несмотря на страстный поцелуй, развязал пояс ее халата. В том, как прижимал к себе, словно боясь чего-то. В том, как прислушивался к каждому ее приглушенному стону.
Покорной ей быть вскоре надоело, тем более, что дальше медлить уже не было смысла. Она хотела. Его. Сейчас.
Вопреки всему.
Попятившись, не разрывая поцелуй, в сторону спальни, она стала расстегивать его пиджак, рубашку… Не снимая их, приласкала грудь, плечи, наслаждаясь его кожей под своими пальцами. Провела ладонями вверх, и вновь опустилась назад, к животу, нащупывая ремень.
— Мара, подожди…
Она протестующе хныкнула, когда его губы оторвались от ее, когда его ладони оторвались от ее изнывающей груди, а ее ладони нежно отвели от мужского тела.
— Не хочу так… так быстро… И давай я сам, хорошо?
Она ничего не понимала в его поведении сейчас. Но кивнула, чуть отстраняясь. И проследила, как он скинул расстёгнутый верх и как приблизился к ней. А затем он, не отрывая от нее глаз, медленно стащил ее халат, под которым ничего не было, кроме трусиков. Шелк скользнул по предплечью и с тихим шорохом упал на пол.
Под его взглядом и из-за прохладного воздуха ее соски сжались. А Дамир кончиками пальцев провел по этим напряженным вершинкам, шумно выдыхая и заставляя ее прикусить губу от пронзившего тело наслаждения.
А затем он опустился перед ней на колени. Медленно, глядя ей в глаза.
Мара вздрогнула, понимая …это жест. Он извинялся даже сейчас. Он умолял его просить. Он боготворил ее тело этим поклонением.
Это не выглядело пошло, наиграно, низко или недостойно.
И от всего происходящего у нее не было слов, буквально. Даже дыхание, и то, подводило сильнее обычного.
Особенно когда его пальцы ловко подцепили ткань трусиков и сняли их, особенно, когда он мягко подтолкнул ее к кровати, до которой они все-таки умудрились дойти. И когда он встал, наклоняясь к ней и заставляя ее лечь, Мара выдавила из себя, волнуясь от необычности всего происходящего:
— Дамир…
Правда это всё,
Потому что слишком много было и другого: накаленных эмоций, лихорадочных мыслей, вытянутых из глубины чувств… Как с его, так и с ее стороны.
Поэтому Марьяна и захотела все свести к простой нужде, страсти. Это — было понятней.
— Просто займись делом, хорошо? — достаточно грубовато в итоге закончила женщина.
Но Дамир лишь слабо улыбнулся, покачал головой и…
То, что творилось дальше, было много больше, чем страсть. Он так ласкал каждый сантиметр тела, что ее вскоре затрясло. Он так медленно и тягуче целовал, что заставил ее хныкать. Так неторопливо и нежно скользил ладонями по плечам, груди, животу, что Мара невольно выгибалась, прося, требуя даже, большего.
А уж когда он двинулся поцелуями вниз — это и вовсе было чем-то, что описать словами невозможно. И когда он языком, губами и пальцами раз за разом подводил ее к краю, но не давая его переступить — это тоже было за гранью ее словарного запаса, хотя она явно что-то ему шептала во время этого.
И самое интересное, он не давал ей коснуться его. Дамир перехватывал ее руки, прижимал ладони или запястья к постели, и вновь ласкал, целовал, скользил языком по чувствительной и влажной коже.
Дамир разделся ровно тогда, когда ее силы были уже на исходе, когда тело натянулось как струна от напряжения и желания, когда на слова уже не хватало дыхания — только на длинные стоны и короткие вскрики. Только после этого, он стянул штаты, натянул презерватив и, наконец, накрыл ее тело своим, плотью скользя по ее влажным складкам.
А потом он резко вошел, заставляя только этим ее кончить.
Мара выгнулась, закричав от его проникновения и первого, такого нужного сейчас толчка, впиваясь в его плечи ногтями и слыша его стон. Долгожданное и такое желанное наслаждение накрыло с головой, заставляя сердце и пульс подскочить до максимума, а сознание — фактически отключиться.
— Да, вот так… Вот так, моя хорошая… — смогла расслышать, пока приходила в себя.
И тотчас же ощутила, как он вновь выходит из нее. И опять толкается внутрь. Непроизвольно бедра поднялись навстречу этим движениям. И это опять его заставило стонать. Только вот ее руки Дамир вновь убрал — завел ей за голову, сжал запястья одной своей ладонью, а второй вновь двинулся по ее телу.
— Дамир! — прошипела девушка.
Но мужчина ответил лишь толчком. И поцелуем. И вскоре она опять забыла обо всем, вновь ощущая, как возвращается вожделение.
Во второй раз пика они достигли вдвоем, вместе, почти секунда-в-секунду.
… Она лежала максимально тихо, боясь пошевелиться. Словно боялась, что разрушится то, что установилась между ними. Опасалась, что малейшим движением разрушит то, что сейчас было, и вернет реальность…
Она чувствовала, как все еще тяжело дышит ей в шею Дамир. Ощущала его тело на себе. И приходила к пониманию того, насколько все это было… правильным, мать его!