Ты теперь мой враг
Шрифт:
У нас завязывается разговор, в результате которого мы и документы договариваемся подписать, и сотрудничать на взаимовыгодных условиях. События развиваются так стремительно, что я упускаю момент, когда на небольших кофе-брейках всё чаще начинает появляться Астахов. Он говорит, что собирается открыть школу искусств и мои лекции ему очень помогают в организации процесса.
Я со временем отпускаю от себя навязчивые мысли — Глеб ведёт себя всё это время достойно. Да, я чувствую его симпатию, но дальше дружеского наше общение не заходит.
— Прости, мне пора, — говорю, убирая телефон.
— Демид? — спрашивает подруга, но я качаю головой.
Она теперь подозрительно прищуривается. Хмурится. Отмахиваюсь, что это по работе, предлагаю Оксане пока не горячиться и не уезжать, а на неделе сходить в клуб. Я надеюсь взять Демида с собой, и даже появляется мысль познакомить Оксану с Глебом. Он вроде бы не женат, она тоже, выходит, не обременена отношениями, так почему бы и нет?
Выхожу из квартиры со странным ощущением. Я довольна своим выводом, но внутри нарастает тревога — помню, каким взглядами смотрели друг на друга Глеб и Демид. И хорошая идея становится не такой уж славной.
У подъезда уже стоит серый внедорожник, с неба срывается дождь и Астахов предлагает сесть в машину, чтобы документы не намокли. Просьба абсолютно логична, но когда я занимаю место на пассажирском сидении, чувствую себя неуютно.
Глеб передаёт мне пакет документов, который нужен мне завтра, я его тут же просматриваю, а после кладёт сверху папки буклет. Беру его в руки, рассматриваю.
— Выставка, посвящённая реставрационному мастерству?
— На днях состоится, приходи. Там будут и мои работы. Никакой скуки, которую ты себе представляешь, думая о подобных мероприятиях, всё по-современному, хоть и с налётом старины, — Глеб мягко улыбается. — А после состоится вечеринка участников. Действие пройдёт в «Женаве», — называет он место, это заведение действительно славится громкими вечеринками. Видя моё замешательство, Глеб добавляет: — Будет весело.
По привычке хочу отказаться, но внезапно вспоминаю про Оксану, и что давно хотела выбраться куда-нибудь с Демидом. Поэтому возвращаюсь мыслями, как тогда снова кажется, к замечательной, идее.
Я внимательно рассматриваю Глеба, когда её озвучиваю, замечаю, что он немного поникает, но вслух говорит, что совершенно не против.
— Тебя подвезти? — спрашивает Астахов, но я не вижу в этом необходимости. И так неловко себя чувствую, что сижу у него в машине.
— Возьму такси, — отрезаю, чтобы не последовало уговоров, и смотрю так, что Глеб просто кивает.
Мне нравится, что он никогда не настаивает, не идёт напролом. Вот например Демид полная противоположность Глебу, он как раз безапелляционно озвучивает
Именно в разгар этих мыслей приходит сообщение от Демида, он как будто чувствует, что я о нём думаю.
«Ты у Оксаны?»
«Да, скоро буду дома».
Пишу и спешно прощаюсь с Астаховым. Выхожу из машины, даже не понимаю, когда Глеб успевает обойти машину, он помогает мне выбраться, касается рукой моей ладони, еле уловимо задерживает её в своих руках и тут же отпускает.
— Спокойной ночи, Лика, увидимся, — говорит он, но я внезапно перевожу взгляд за его спину, и сердце падает в пятки.
Позади внедорожника Астахова стоит другой джип. Чёрный, гладкий. Глеб его не видит, а вот я — да.
Мне становится так неловко, что даже сдвинуться с места не могу. Потому что за рулем совершенно точно Демид.
— Пока, — шепчу одними губами, взгляда от мужа не отводя. Я не слишком хорошо вижу его в темноте, но свет фонаря освещает часть лица и даже отсюда замечаю, как Демид хмурится.
Глеб уезжает, а я так и стою, словно прикованная к месту.
Дурацкая ситуация.
Глава 33
Ночью начинается ливень, молнии сменяются раскатами грома, звук прокатывается эхом отбиваясь от стен, и комната снова мерцает. Может показаться, что наступает конец света, но тогда я ещё не знаю, что мне не кажется. И совсем скоро смогу в этом убедиться.
Только мир под угрозой личный. Мой. Внутренний. Да и внешний разорвётся в клочья, но сейчас опасность лишь за окном, она стучится громко, небрежно, вызывает волнение, постепенно переходящее в тревогу. Я переворачиваюсь на бок и обнимаю Демида со спины, прижимаясь так крепко, что чувствую себя в относительной безопасности.
Он сейчас отвёрнут, и я могу лишь слушать его размеренное дыхание, вдыхать аромат геля для душа, прикасаться губами к гладкой коже. Вчера я всё ему объясняю, говорю про выставку, уверяю, что мы приглашены: и он, и я, и также замечаю, что хочу взять Оксану.
Демид задаёт вопросы, обозначая, что он не доволен, хмурит лоб, но больше молчит. И это даже угнетает. Демид за всё это время, что мы вместе даже в ссорах не особо на меня злится, а сейчас не договаривает, не просит оправдаться, а как будто сам ждёт моих слов. И хоть мы даже не ссоримся, но всё равно миримся, как только входим в квартиру. И по обыкновению это происходит бурно.