Ты теперь мой враг
Шрифт:
Весь день я теперь словно в тумане. Как доезжаю до дома не помню, выпиваю несколько чашек кофе, прежде чем решаюсь на важный шаг. Нахожу чёрную визитку, на которой золотыми буквами выбит лишь номер и слушаю длинные гудки, кусая губы.
На том конце провода явно испытывают моё терпение, и когда уже собираюсь отключиться, слышу мужской голос:
— Здравствуй, Лика.
Тут же узнаю, кто мне отвечает. И сдерживая волнение, произношу:
— Я хочу встретиться.
Мирослава я не вижу, но даже вот так, на расстоянии, когда он молчит, ощущаю его превосходство. Он,
Юдин выбирает довольно странную локацию для разговора. Я подозреваю, что мы снова будем говорить в огромном бездушном кабинете, да даже вариант с полуподвальным сырым помещением, как в фильмах, рассматриваю. Но что это оказывается парк у набережной, меня удивляет.
Когда я подхожу, он кивком головы указывает на тропинку вдоль ряда берез и мы какое-то время вот так идём. Молча. Единственную попытку начать разговор, он пресекает, подняв руку. Странная прогулка вызывает не только вопросы, но и тревогу. Проходит, по меньшей мере, минут двадцать прежде чем Мирослав наконец-то произносит:
— Ничем тебе помочь не могу, — выдаёт он, и я снова прихожу в недоумение. Он же не может мысли читать? — Ты бы не позвонила, если бы тебе не понадобилась помощь, не удивляйся.
Усмехаюсь. Чёртов психолог.
— Но ты можешь помочь мне, — он делает паузу, я всё это время за ним наблюдаю, а вот он на меня внимание обращает только сейчас. — Если, конечно, желаешь.
Взгляд такой, что сомнений не остается, желать или нет — ответ один.
— У Глеба узнаешь, что мне нужно. Нет времени объяснять, — небрежно бросает, как будто не он только что водил меня по аллеям и не давал слово сказать.
— Вы даже не спросите, что нужно мне? — усмехаюсь. Нервно.
— Вариантов немного, учитывая, с кем ты ночь недавно провела.
Тут же хмурюсь, а он качает головой.
— Я не слежу за подобным, если такие мысли пришли в твою голову. Мне доносят, — он морщится.
— И всё же, почему я должна помогать, если вы даже выслушать меня не хотите?
У меня нет страха. За себя нет. И хоть образ мужчины вызывает необъяснимый трепет, он безусловно опасен, но разобраться во всём я хочу ещё больше, и не боюсь задавать вопросы. Он смотрит внимательно. А потом добавляет:
— Ты очень похожа на мать, Лика, красивая была женщина.
Я даже не знаю, как на это реагировать, настолько удивлена его словами. Глухие удары в груди забирают все вопросы.
Он знал мою мать.
Не успеваю прийти в себя от потрясения, когда Юдин добавляет ещё одно:
— Но я привык к потерям. Поэтому иллюзий не строй.
Он, махнув рукой, просто удаляется, направляясь к трём джипам, которые замечаю у деревьев, а я так и стою, глядя ему в след. Сжимаю кулаки — до меня постепенно доходит смысл его слов. Он отвечает на мой вопрос, чёрт бы его побрал, но как обычно в своей манере.
Глава 35
Прихожу в себя далеко не сразу.
Юдин что-то знает о моём прошлом. А вот я совсем ничего! И вокруг слишком много всего происходит, чтобы не поинтересоваться, какого чёрта я во всё это втянута. Нет,
Сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что в словах Демида есть смысл, и пусть в чувствах Глеба уверена, а всё же появление его в моей жизни вызывает сомнения. И я склонна верить бывшему мужу. Да, Юдин однозначно дал понять, кому следует задавать вопросы, но боюсь, так просто меня с распростёртыми Астахов не ждёт.
Поэтому сначала хочу подтвердить свои догадки, и пусть рискую, но быстро отыскиваю в недрах сумки визитку, которую оставляет мне Ирина и на следующий день её знакомый везёт меня за пределы города окольными путями.
За свои услуги, как и обещает Макарова, Руслан сдирает с меня немалую сумму, но выполняет свою работу отменно, нас никто не останавливает, хотя я всё жду парней в форме или хотя бы на огромных джипах, но сегодня приключений не случается, и вскоре мы подъезжаем к ветхому строению.
Сгоревший дом выглядит ужасающе. Понимаю, что полыхало, не оставляя шансов на уцелевшие вещи. Даже деревянный забор пострадал. У меня сердце замирает от того, что я вижу сейчас, ностальгия болезненными спазмами окутывает оцепенением. Ничего не осталось — сгорел ведь не просто дом, а словно всё прошлое, проведённое здесь. Моё детство, юность. И время, проведенное с бабушкой.
Прошу мужчину подождать в машине и вскоре захожу во двор, толкая старую калитку. Она легко поддается, и некоторое время бесцельно брожу по развалинам. Мне кажется, я даже пропитываюсь этим запахом гари. Едким и всепоглощающим.
В доме даже смотреть не на что, просто груды строительного мусора, а местами даже опасно, крыше удается уцелеть лишь в одном месте, но кажется, даже ей с такими увечьями недолго остаётся. Бросаю взгляд на небольшой сарай, обитый металлическим профилем, он тоже пострадал, но я всё равно, повинуясь порыву, дергаю железную дверь на себя.
Она со скрипом поддаётся, и я осторожно вхожу. Глаза постепенно привыкают к темноте, включаю фонарик на телефоне и осматриваю «владения». Взглядом выхватываю небольшую коричневую тумбу, она металлическая, я помню, что раньше она стояла у бабушки в спальне и вспоминаю её секрет.
Я бы вряд ли обратила внимание на старинную вещицу, если бы не видела её раньше. К тому же понять, что за столешницей ящик довольно сложно. Я и знаю о нём лишь потому, что бабушка захлопывала створку, когда я как-то неожиданно вошла в её комнату. Сейчас лишь это вспоминаю, и тут же окутывает новой волной тоски.
Неужели ты правда что-то скрывала, бабуля, и зачем?
Не знаю, что могу увидеть внутри, просто хочу проверить всё.
Ломаю ноготь, чертыхаюсь, холодный металл поддаваться не хочет, но моя настойчивость побеждает, и я замираю, разглядывая то, что лежит внутри. Ничего особенного, записная книжка в твердом переплете под кожу, которая уже местами изрядно потрескалась, свечу фонариком и просматриваю, что внутри: рецепты, цитаты, может, и есть что-то важное, но я пока что не вижу в записях ничего особенного.