Ты теперь мой враг
Шрифт:
Сжимаю подрагивающие губы, а нужно ли сохранять лицо?
Я набираю Демида раз за разом, но длинные гудки сменяются короткими, мой муж трубку не берёт.
Давлю волну отчаяния, это бред. Дождь усиливается, порывы ветра закидывают крупные капли прямо на лицо, но я их словно не чувствую. И не вытираю.
Дрожащими пальцами быстро открываю мессенджер и набираю Демиду сообщение. Я прошу прислать фото, потому что очень соскучилась. Он отвечает не
И всё же выпускаю эмоции наружу.
Они прорывают свою блокаду, когда Демид присылает фото. И оно в такой же обстановке, что и на тех кадрах, где он целует другую. Он приписывает, что после встречи всех пригласили на афтепати*, поэтому он там, и что скоро идёт в номер, а завтра с утра сразу ко мне.
Сразу ко мне.
После неё.
У меня больше нет сил сопротивляться очевидному. По щекам катятся слезы, они перемешиваются с дождём, прокручиваю в мыслях вновь и вновь его сообщение, оказывается я уже бреду по улице, вот только куда, сама не знаю — перед глазами туман.
Если верить фото — Демид мне изменяет, и придумать разумную причину, что это может быть очередной ошибкой и результатом неуёмной фантазии, просто без вариантов.
И хоть в голове не укладывается, как это возможно — ведь он только днём обнимает меня и шепчет, что любит, а не верить глазам тоже не выходит. Получается, он вечером спокойно уезжает и прижимает к себе другую. Лица девушки на фото не разглядеть, да это и не нужно, достаточно других частей тела, чтобы понять — преград для этих двоих нет.
В какой момент совсем рядом с обочиной тормозит серебристый джип, я не знаю. Как и то, где нахожусь. Слышу удивленно:
— Лика? — и оборачиваюсь, понимая, что передо мной Глеб. Кажется, он говорит, что возвращается с выставки домой и случайно видит меня. Ему действительно по пути. Он спрашивает, что произошло, и почему я одна бреду по дороге под дождём, но мне нечего ему сказать. Я поднимаю голову и вижу впереди мост.
Зачем я туда иду? У меня нет ответа. Впрочем и объяснять я Глебу ничего не собираюсь.
— Ты вся промокла, пойдём в машину.
Я не сопротивляюсь, он меня усаживает на сидение, чувствую только сейчас, как замёрзла, начинаю против воли дрожать, Глеб включает тёплый обогрев, и когда протягивает металлическую фляжку, тоже не возражаю. Пью большими глотками, и тут же чувствую, как внутри растекается обжигающая жидкость.
Куда меня отвезти? Куда хочешь.
На вечеринку, которую организовывают для реставраторов после выставки? Она как раз в самом разгаре? Отлично.
Соглашаюсь
Я, конечно, ничего не объясняю, он и не спрашивает. Вечно-понимающий-Глеб к моим услугам, он даже в какой-то момент тянется ко мне, но я кладу ему руку на грудь, немного отталкивая.
Как бы больно мне не было, я сначала разберусь с Демидом. А утешаться в объятиях другого — это не про меня.
Не знаю, что делать дальше, и с каждым бокалом чувство, разрывающее на части, усиливается. Кажется, я даже танцую, кричу подпевая, перехожу на рыдания и снова делаю несколько глотков из бокала, а потом чувствую на себе мужские руки. Чужие.
Глеб бережно прижимает меня к груди и гладит по волосам. А я прошу отвезти меня домой.
Навеселилась.
Голова тяжёлая, я не понимаю, что происходит.
Гул в ушах не даёт сосредоточиться, хватаюсь обеими руками за виски, и тут же острой болью в память впивается вчерашний вечер. Демид, фото, Демид. Фото. Демид.
Новая боль бьёт изнутри, на этот раз в области груди. В голове по-прежнему не укладывается, что мой муж может вот так с какой-то девицей, но я так хорошо запоминаю картинки, что даже смотреть снова не надо: вот он её обнимает, прижимает к себе. Его рука на её ноге, на следующем фото, уже под юбкой.
В голове ехидный голос Малены, что у неё не раз такое было.
«С виду благоверный говорит жене, что в командировку, а сам с ней в загородный дом…»
Но Демид ведь не такой!
Порция отчаяния несётся по венам с новой силой.
Всё равно хочу с ним сначала поговорить. В глаза посмотреть.
Я тогда ещё не знаю, что уже поздно.
Распахиваю глаза и удивлённо оглядываюсь. Испуганно прижимаю к себе край пледа, которым сейчас укрыта.
Только сейчас понимаю, что нахожусь не дома, не в своей постели.
На мне нет ничего, и этот факт окатывает ледяной водой. По позвоночнику проносится холод.
Рядом лежит мой телефон, а вот одежды нет.
Быстро сажусь на кровати и подтягиваю под себя ноги, не узнаю, где я — точно здесь впервые, пытаюсь понять, что вчера происходило, но помню только дождь, который судя по звуку, до сих пор не прекращается. И на этом всё.