Ты украл мою жизнь, предатель
Шрифт:
Я никогда не была мстительной, но сейчас мне безумно хочется, чтобы предатель заплатил за все.
Аккаунт его закрыт. В сети промелькнула лишь раз информация об его финансировании благотворительного фонда для помощи детям.
Играет роль благородного! Ничего не меняется.
От этого занятия меня отвлекает телефонный звонок. Еще не вижу экран, а уже чувствую — дикарь! Каким-то демоническим черным чувством, которое он взрастил во мне.
Не буду поднимать. Он на часы смотрел?
Двенадцать ночи!
Сдаюсь через
— Чего тебе? — рявкаю в трубку. — Ты время видел?
— И тебе привет, Тео, — его хриплый голос проходится вибрациями по коже.
— Всего хорошего, Гаспар. Ночь. Я отдыхаю, — собираюсь отключить вызов.
— Ты на работе. Там и спать останешься, — выдает с насмешкой.
— Перестань за мной следить! Не твое дело, где я и чем занимаюсь! — вся моя злость, задремавшая на время, вновь просыпается.
— Завтра утром выезжаем, — огорошивает меня. — Точнее уже сегодня. Так что дуй к себе и собирайся. У тебя пять часов на все.
— Выезжаем? — спрашиваю осипшим голосом. — Я правильно понимаю?
— Да. Едем проведать Ванька. Время пришло.
Глава 43
Нервно ерзаю на сиденье. После звонка Гаспара, я была как в дурмане. Помчалась в квартиру, бегала из угла в угол и не могла сообразить, что брать с собой, как себя вести.
Я так долго ждала этого момента, а когда он наступил, растерялась. А если ничего не получится? Могу ли я доверять Гаспару? Что он вообще задумал? А если Арсен выиграет?
Сомнения гложут изнутри. И липкий страх парализует.
А я ведь должна быть собранной. Не поддаваться эмоциям. Мы едем к монстру, у которого гниль вместо сердца. Он не пощадит. Не отступит. Я обязана быть сильной.
Только чем больше хочу быть сильной, тем сильнее увязаю в паутине сомнений и страха.
— Что ты задумал? — нарушаю молчание, царящее в машине.
После того как Гапар заехал за мной, сложил вещи в багажник, мы уже миновали черту города, а еще не проронили ни слова.
— Не ерзай. Успокойся.
— Серьезно? Ты понимаешь, сколько от нашей поездки зависит! — сжимаю руки в замок. — А я ничего не знаю! То ты отказывался мне помогать! Теперь что? Решил смилостивиться? Не говоришь, что от меня требуется? Как себя вести?
— Для начала не наматывать сопли на кулак, не трястись как осиновый лист, — набирает скорость.
Его спокойствие и расслабленность бесят.
— Там мой сын! И нельзя недооценивать Арсена!
— Угу, — безразлично мычит.
— А как насчет твоего интереса? Думаешь, Наталья еще жива? — хочу его разговорить. Тишина сейчас добивает.
— Нет. Она в твоей могиле, — ведет плечом.
— Ты предполагаешь или знаешь? — напрягаюсь в кресле.
— Знаю.
Почему каждое слово надо из него клещами вытаскивать?!
— Откуда?
— У меня на руках данные экспертизы.
— Ты что подослал кого-то раскапывать могилу? —
Если бы я не спросила. Он бы мне ничего так и не сказал.
— Все официально, — отвечает так, будто отмахивается от назойливой мухи.
— И ты не считаешь, что меня надо было поставить в известность? Думаешь, Арсен не узнает, что проводили экспертизу? У него связи по всему городу! Значит, он уже будет нас встречать во всеоружии.
— Я поставил. Все остальное — твои домыслы.
— А твоя дочь? Тоже уже знаешь, где она? — от моего вопроса у него кадык дергается.
— Не знаю, — скрипит зубами.
— Мне жаль, — вздыхаю. — Сколько ей?
— Семь, — сжимает руль и снова скорость набирает. Создается ощущение, что мы летим по трассе.
— Арсен убил Наташу, что он мог с девочкой сделать? — закрываю рот ладонью. — Ой!
Не заметила, как свои размышления вслух проговорила. Уж чего я точно не собиралась делать, так бить в больную точку. Ребенок — это святое.
— Прости… я не хотела…
— Наташка и без Ваньки бы на кладбище оказалась. Она сама себе приговор подписала, — вздыхает. — А вот Юля. Если он что-то с ней сделал — четвертую.
— Он не мог бы так с ребенком… — закусываю губу.
Сама понимаю — мог. У него ведь ничего святого, никаких принципов. Но верить не хочется.
Протягиваю руку и дотрагиваюсь до плеча Гаспара. Сжимаю его. Непреодолимое желаниеи его поддержать, а вот слов не нахожу. Что тут сказать?
— Мои люди ее ищут не переставая. Следов нет, — на миг прикрывает подрагивающие веки.
— Если бы что-то непоправимое случилось, — облизываю сухие губы, — Ты бы почувствовал, она же твоя кровиночка…
— А три года ее не видел, — сводит брови на переносице. — За это время многое могло случиться. Особенно с такой мамашей, — хрипит. — Так что не факт, что Ванька причастен. Она могла… и до него что-то с ребенком сделать.
От его слов у меня волосы на затылке дыбом встают.
— А как ты допустил, прости, чтобы ребенок с такой матерью оставался? — смотрю на него в недоумении. — Она же мать, неужели могла навредить своей дочери? Ничего не понимаю… Ты рассказывал мне, каких женщин предпочитаешь. А сам связался с непутевой Наташей, если верить твоим словам.
— С Наташкой у меня не было отношений. Разовый секс в туалете клуба. Она тогда только начинала падать на дно. Была вполне привлекательной, — он говорит с неохотой. Будто каждое слова дается с большим трудом. — Случилось и случилось. Я забыл. Вспомнил, только когда через год она меня нашла. Приперлась ко мне с ребенком на руках. Пьяная. Еда на ногах стояла, — скалится. — Сказала, что девочка моя. Она ей не нужна. И аборт она не сделала, только потому что поняла о беременности, когда живот начал расти. Предложила купить мою дочь… она пришла ко мне продавать ребенка… — сжимает руль так, что мне кажется, он его раскрошит на мелкие кусочки.