Ты в моей власти
Шрифт:
Розмари не знала, что ответить, они обе молчали. До ушей Розмари доносилось жужжание разговоров, не доходивших до ее сознания. Наконец она заговорила:
– Я не могу этого сделать. И не знаю, где он. Мы поссорились.
– Он ушел сам?
Не желая вдаваться в подробности последнего свидания с Беном, Розмари ответила:
– Что-то в этом роде. Не уверена. Но это случилось две недели назад.
– Он вернется. – Джил встала и посмотрела на часы. С ее недокуренной сигареты упал пепел. Она взглянула на Розмари сверху вниз. – У него остался ваш
– И вам все равно, что он так себя ведет? – в ужасе прошептала Розмари.
Девушка пожала плечами.
– Бен такой, какой есть. Всегда был таким. Любит всех оделять. Я имею в виду – счастьем. Он думает, что оказывает нам всем честь. Я к этому уже привыкла. У вас есть мой телефон? – Джил наконец-то потушила сигарету и стала рыться в заднем кармане джинсов. Достала огрызок карандаша, потом нацарапала что-то на салфетке и подвинула ее к Розмари. – Если вы встретитесь с ним раньше, передайте, что я вам сказала. Спасибо, что не отказались поговорить. Позвоните мне. – И она исчезла, смешавшись с людьми, держа в руке роль, заталкивая пачку сигарет в задний карман джинсов, смеясь и жестикулируя.
Розмари осталась сидеть на месте, чувствуя себя более старой и буржуазной, чем когда-либо в жизни. Почему, Господи, почему, Бен Моррисон связался с ней, Розмари Дауни, настолько далекой от привычного ему мира? Что он в ней нашел? И почему она не видела в нем того, что было очевидно для всех остальных?
Она провела передачу, потом они вместе с режиссером, покинув студию, пересекли улицу и завернули в соседний отель выпить джина с тоником. В середине беседы она извинилась и вышла позвонить Майклу.
– Ты не мог бы вытащить меня из этой программы?
– Только в том случае, если ты сменишь импресарио, – твердо ответил тот.
Розмари вздохнула.
– У меня эмоциональный шок, – невнятно пробормотала она.
– Извини, не расслышал.
– Неважно, все в порядке.
Через несколько недель ей предстояло вести телевизионную программу, о которой Бен отзывался с пренебрежением. «Еще более бесцветно, чем обычно», – заявил бы он. Но платили неплохо, и приближалось Рождество, ее любимый праздник. Пора было посылать приглашения. При мысли об этом у нее защемило сердце.
Накануне того дня, когда должна была вернуться Джоанна, они обедали с Фрэнсис, и Розмари рассказала о встрече с Джил. Фрэнсис смеялась.
– Не так уж все это и смешно. – Розмари вдруг обидела бесчувственность подруги.
– Ужасно хотелось бы посмотреть на твое лицо. Это ханжеское выражение, которое вдруг появляется в красивых серых глазах, поджатые губы и слегка трясущаяся голова. Вылитая Бетти.
Розмари пришла в ужас.
– Я действительно похожа на маму?
– Временами. – Фрэнсис опять рассмеялась. – Не пугайся так. В Элле очень много от тебя,
– Ты ничего подобного не говорила, когда у меня жила.
– Исключительно из любви к тебе, дорогая. – Фрэнсис коснулась руки подруги. – Господи, я же шучу. Ты в последнее время слишком чувствительна.
– Извини. Этот эпизод с Джил меня доконал. Я вдруг поняла, в какое положение меня ставит Бен. Прямо как младшая жена.
Она поморщилась, а Фрэнсис снова засмеялась.
– Все прошло, так что забудь об этом. Все прошло. Или ты согласилась с ней делиться?
– Ты что, с ума сошла?
– Я тебя просто дразню. На что она похожа?
– Худая и очень длинная.
– Отвратительно.
– А под ногтями грязь.
– Ты всегда замечаешь в людях «приятные» черты.
Фрэнсис довезла ее до дома, но не зашла.
Войдя в пустой дом, Розмари почувствовала запах воска, оставшийся после генеральной уборки, устроенной вернувшейся к своим обязанностям Пат.
– Хорошо, когда дома только вы, – пробурчала она. – Когда тут пусто, я хоть могу содержать все в порядке.
Розмари не могла понять, какое удовольствие можно получать, ежедневно вычищая чистый дом, но согласно кивнула и улыбнулась.
Потом настало воскресенье. Розмари для практики пообедала с матерью. Бетти спросила, не было ли у нее вестей «от этого приятного американца среднего возраста».
– Да, он как-то раз звонил, – ответила Розмари.
– Мне он понравился, – сказала мать, и по ее тону стало понятно, что остальных знакомых дочери она не одобряет.
– Для тебя немного молод, – пошутила Розмари.
– Не говори глупостей, – отозвалась мать. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я хочу сказать. Ни за что на свете не потерпела бы мужчину в своем доме. Тебе нужен человек, который смог бы о тебе позаботиться. Ты уже немолода, и давно пора прекратить сосуществование с предосудительными особами. – Она презрительно потянула носом.
– Если ты имеешь в виду Джоанну, – сказала Розмари, – то мне нравится, что она у меня живет. И к тому же, – она долила в бокал матери белого вина, не обращая внимания на слабые протестующие жесты, – они с Эллой подыскивают квартиру – у них стало получше с деньгами.
– На время. Интересно, что о вас думают соседи? – Ее голос задрожал от поддельного ужаса.
– Наверное, они думают: «Три женщины живут вместе, – конечно, они только и делают, что трахаются».
– Пожалуйста, не употребляй этого слова.
Розмари рассмеялась и поцеловала мать в щеку.
Она удивилась, что Бетти отказалась остаться в Уимблдоне на ночь.
– Я неважно себя чувствую, – заявила она. – Похоже, придется завтрашний день провести в постели.
Розмари забеспокоилась.
– Позвони, если тебе что-нибудь понадобится. Я оплатила отопление. Оставляй на всю ночь, не мерзни.
– Я не могу себе этого позволить, слишком дорого, – неохотно пробурчала Бетти.
– Ладно мама, я оплачу следующий счет, и не смей спорить.