Ты веришь в судьбу?
Шрифт:
Син и сама видела, что он не шутит. Видела, что присутствие этих вещей — и холста, и красок — причиняет ему почти физическую боль.
Похоже было, что он возненавидел все то, что некогда составляло для него смысл жизни…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Мне кажется, ты ведешь себя как ребенок. — Син укоризненно покачала головой.
— Меня не интересует, что тебе кажется. — Вульф вскочил, опираясь на костыли. — Ты не имела права брать эти вещи и тем более
— Ах, простите, ведь единственное мое право — угадывать любое твое желание, исполнять каждую прихоть и слепо повиноваться, — проговорила она с горькой издевкой.
— Больше тебе это не грозит. — Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я передумал оставаться у тебя, Син; пожалуй, мне лучше вернуться в свою квартиру.
Син не верила своим ушам. Онзаставил ее привезти его сюда. Онотправил ее за своими вещами. А теперь онзаявляет, что, видите ли, передумал!.. Что ж, в таком случае ему придется хорошенько подумать еще раз!
— А мне плевать на то, что ты надумал, Вульф! — Слова звучали хлестко и зло. — Ты хотел остаться, и ты остаешься, черт тебя побери!
Такая агрессия его ошеломила. Наверное, не часто ему перечили. Ничего, он не у себя дома и не в «Торнтон Индастриз», так что пусть не устанавливает свои порядки! К тому же к матери он ехать отказался; одному в квартире ему делать нечего, пока не научится справляться с костылями… А значит, все останется как есть!
— Ты ведь не можешь меня заставить, Син. Не силой же меня удерживать, — сменил он тактику и попробовал свести все к шутке.
— Вот как? — Она не была расположена шутить, но посмеяться над ним — с удовольствием… — И ты уже продумал свой отъезд? Может быть, хочешь вызвать такси? Только помни, что телефон не работает. Или ты решил отправиться в путь на костылях?
Она видела, что стрела попала в цель: он совсем упустил из виду, что телефон испорчен, и этот промах не улучшил его настроение.
— Жаль разочаровывать тебя, Вульф, но, боюсь, своим ходом ты не скоро доберешься до квартиры!
Он не пожелал оставаться в долгу.
— Постой, ты что же, надумала держать меня в заложниках?
— Ну что ты! Я просто пытаюсь тебе объяснить, что для того, чтобы уехать отсюда, тебе придется кого-нибудь найти. Лично я тебя не повезу!
И в подтверждение своих слов она отправилась на кухню — готовить ужин. На двоих.
…Грибы с луком тушились, распространяя аппетитный запах. Син почувствовала спиной его взгляд. Минутой раньше она услышала скрип костылей и поняла, что надо быть готовой к продолжению разговора.
— Как насчет спагетти по-болонезски?
Она предлагала ему мировую, но он и не заметил этой попытки.
— Когда-то я мечтал оказаться с тобой в таком вот уединенном месте, где мы будем только вдвоем и нам
— Вульф… — Син нахмурила брови.
— Ужинать не буду, — не дал ей сказать Вульф. — Я иду спать.
Она отложила в сторону пакетик с приправой и повернулась к нему.
— Ты ведь только что проснулся и, наверное, хочешь есть.
— Хочу… только не есть. — Он не рассчитывал, что она услышит последние слова, произнесенные им практически про себя.
Она и не была уверена, что расслышала правильно.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что был круглым идиотом. — Он начал подниматься по ступеням, ведущим на второй этаж, где Син устроила гостевую комнату. — Ты права, Син, не надо тревожить прошлое.
Она почувствовала, что лучше не уточнять, говорит ли он о живописи или о чем-то другом; и помощь ему предлагать сейчас не стоит, хотя очень хотелось подстраховать его подъем по крутой и узкой лестнице…
И Син благоразумно промолчала, вернувшись к готовке.
Господи, открываемый заново Вульф был так сложен и непредсказуем! Она многого в нем не понимала и о многом хотела спросить, но никогда бы не осмелилась…
— Проклятье! — Сковорода, стоявшая на огне, зашипела, разбрызгивая масло, и Син поторопилась убавить огонь.
Она не должна забивать голову мыслями о Вульфе; хватит с нее прошлой головной боли. К старому нет возврата! И она не повторит однажды сделанных ошибок, не будет больше думать о нем вместо того, чтобы просто жить…
И начнет она с ужина! Она его вполне сегодня заслужила. Правда, ожидаемого удовольствия еда не принесла, так как Син все время помнила о присутствии в доме Вульфа.
Его багаж по-прежнему стоял у подножия лестницы, и Син решила поднять и чемодан с вещами, и ящик с принадлежностями для рисования наверх: может быть, если они не будут то и дело попадаться на глаза, ей будет легче притвориться, что он не имеет отношения к не покидающему ее беспокойству…
Син тихонечко приоткрыла дверь в комнату для гостей и… застыла на пороге, увидев Вульфа, раскинувшегося на голом матрасе. Как же она забыла застелить постель?.. И конечно, Вульф счел ниже своего достоинства попросить ее об этом. А еще вероятнее — просто не хотел ее больше видеть.
Господи, какая глупость все их ссоры и перебранки, думала Син, глядя на мирно спящего Вульфа. Оба они вели себя по-детски, а ведь ему уже тридцать пять, ей — двадцать семь!
Она оставила принесенные вещи у двери, села в плетеное кресло — лицом к Вульфу. Почему все у них разладилось? Что было не так? На оба вопроса можно было ответить одним словом — Барбара…
…Син считала, что Клаудиа Торнтон, будучи недовольна выбором сына, никогда не покажет этого открыто, ибо лучше всех знает характер Вульфа, знает, что отговаривать его от уже принятого решения бесполезно.