Ты – всё
Шрифт:
Медленное движение пальцами – трепет в крови топит адреналин.
Удар, растяжка, сокращение… Пауза… Удар, растяжка, сокращение… Сердце перестраивается, чтобы пахать за двоих. К нему Ю прижимаю. Прижимаю как самое дорогое, что у меня есть.
Есть. Нечаева.
Весь день глаза на мокром месте. Но сейчас эта сырость действительно тяжелая. Проживаю острое воспаление всех систем и органов организма.
Тяжело. Несомненно. Но все эти чувства – благодать.
То, ради чего мы живем. То, ради чего бьемся
Мы ни к чему не готовились. Никаких сценариев не рассматривали. Для меня вся ситуация – неожиданность. Включая композицию. Подчиняясь мелодичным переливам фортепьяно, медленно веду Ю в танце. Одной рукой продолжаю ласкать ее ладонь, второй – скольжу вдоль спины.
Лицо Юнии поднято. В глазах ее тону.
– Мой Одуван, я на тебя дышать боюсь, – шепчу со всей искренностью. – Моя нежная, тревожная, ранимая, стеснительная Зая. Спасибо за открытость и чистоту исполнения. И я сейчас не о твоем волшебном голосе. Понимаешь?
Она кивает раньше, чем начинает говорить.
– Помнишь, я в школе эту песню пела?
– Помню, конечно.
– Я тогда не чувствовала, о чем она… Сейчас чувствую.
И снова дрожь сокрушает мое тело.
– У меня тогда тоже лишь короткие проблески случались, Ю.
– Спасибо, что поддерживал меня, Ян. Что, подталкивая к выходу из моей ракушки, тут же страховал и давал опору. Когда ты смотрел на меня, я знала, что не забуду слова. А если и забуду, ты никому смеяться не позволишь. Я еще не понимала, что люблю тебя, но когда пела перед тобой об этих, как тогда казалось, далеких чувствах, внутри меня что-то расцветало.
– Я всегда тебя поддержу, Ю. Всегда спасу, излечу, успокою. В темноте согрею и от слишком яркого света тоже закрою.
Если придется, сам тысячу ран получу. И все это скрою, чтобы ее невредимой вытащить.
Последние клятвы мысленно даю. Но Юния, видя насквозь, качает головой.
– Я люблю тебя, – выдыхает слова, силу которых не убивают никакие повторы.
Все так же останавливается сердце. Все так же дыхание стынет. Все так же сотрясается тело.
– И я люблю тебя, Ю.
Она вздыхает и, прикрывая глаза, прижимается щекой к моей груди. Остаток танца проходит в умиротворяющем молчании, во время которого чувства продолжают как множиться, так и закрепляться.
Когда площадку заполняют все желающие, отпускаю Ю, чтобы она могла уделить внимание гостям. Она танцует, словно хрупкая куколка. Подпевает, чарующе улыбается и часто смеется. Глаз оторвать невозможно, и эта напасть явно не меня одного одолевает.
– Если Шатохины на нашей свадьбе не трахнутся, это будут не Шатохины, – комментирую бегство друзей в режиме онлайн.
– Ян… – протягивает Ю осуждающе, но через мгновение, когда я смеюсь, улыбается. – Здорово, что на восьмом году брака у них все еще
– Что есть, то есть, – соглашаюсь я. – Сошлись по всем параметрам.
Сменяются закуски, вырастают запотевшие бутылки, наполняются бокалы, звучат новые и новые тосты.
– У нас экстремальная ситуация, – выдыхает наклонившийся между мной и Ю Илюха. Жена машинально мне в ладонь вцепляется, а я инстинктивно всем телом напрягаюсь, словно вот-вот представится необходимость с кем-то сражаться. Веду взглядом по залу в поисках Егора и Свята, когда брат поясняет: – Украли свидетельницу.
– Боже, – дергается Юния, на глазах бледнея. – Это какой-то обычай, да? – смотрит с надеждой. – Какие их требования? Что нам делать?
Илья двигает из стороны в сторону губами, мол, как сказать. Спустя пару секунд качает головой.
– Тот, кто ее украл, просил не беспокоиться.
– Твою мать, – сердито протягиваю я.
– Это… Егор? – догадывается Ю. Я вместо ответа зубами скриплю. – Что мы скажем родителям?
– Что все устали. Пора закругляться, – заключаю уверенно.
Попутно достаю телефон, чтобы набить мелкому сообщение.
Ян Нечаев: Давай без глупостей. Помни, кто ты. Достойно, блядь, себя веди.
На быструю реакцию не рассчитываю, но она приходит достаточно скоро, пока я, обнимая, успокаиваю жену.
Егор Нечаев: Помню. Не подведу.
– Все хорошо? – спохватывается Ю. – Они в порядке?
– Да. Егор пишет, что в домике ночь проведут. Утром появятся до того, как остальные соберутся.
– Главное, чтобы Агния его не провоцировала.
– Выдержит, – отвечаю за брата. Сам на это уповаю. – Не маленький.
Тоха с Маринкой суетятся так, словно свидетели они. Заметив пропажу, собирают народ на танцпол. Там подтягиваются и Фильфиневичи. Выписывают вчетвером фигуры, которые простым смертным просто неподвластны. Чара с Бойкой, как обычно, ржут и подключают троллинг, но тут же присоединяются.
– Изыди, – открещивается от приглашения Георгиев.
Ему вроде как не по статусу. Только для Соньки это не является аргументом. Вытаскивая мужа на танцпол, заливисто смеется.
За ними выскакивают и все мои. Потом Филатовы. И, наконец, старшие Чарушины.
– По-моему, самое время линять, – задвигаю я и увлекаю жену к выходу из зала.
Провожает нас объектив Богдана. Уверен, что у него на флешке и побег Егора с Агнией схвачен, но об этом уже поздно думать.
Поднимаемся на крышу небоскреба. Я сразу же блокирую все двери, чтобы никто за нами не вышел.
Декорации, которые использовались для торжественной росписи, сохранены. Но в моей памяти всплывает то, что происходило здесь значительно раньше.