Ты – всё
Шрифт:
Одного взгляда на Юнию достаточно, чтобы понять, что на нее те же воспоминания обрушились.
– Мне было так одуряюще страшно и так кайфово, Ян… – шепчет, когда перед цветочной аркой останавливаемся. – Тот кровавый поцелуй будто все системы в моем организме обновил.
– Я с ума сходил, – выдаю со своей стороны хрипло. Пальцы ее перебираю и нежно-нежно сжимаю. – В ту ночь маску с тебя сорвал, а хотел всю одежду. Если бы не Егор с Агнией… – бросаю недосказанным.
Одновременно содрогаемся, хотя на улице, невзирая на ночь и переваливший за середину сентябрь, относительно тепло. Обнимаю
Все слова сказаны. Души нараспашку. Секретов нет. Познали ту полноту жизни, с которой кажется, будто миссия в этом мире выполнена. Но я уже знаю, что это ощущение временное. Завтра появятся новые задачи. В конце концов, нам еще детей растить. И на это уйдет тоже немало сил.
Со стороны моря, прям рядом с нами, свистят и рассыпаются фейерверки. Поворачивая головы, смотрим на них с некоторой отстраненностью. Секунду, две, три… А потом вновь взглядами сталкиваемся. Потянувшись друг другу навстречу, сливаемся в поцелуе. В груди со старта взрывается такой восторг, будто мы взлетаем и парить начинаем. И чуть глубже, в самой сердцевине души, зажигается свет – теплый, искрящийся, со множеством разноцветных бликов. Перекаты плывут. И играет симфония.
Это чистейшее счастье. Зеркальное. Невесомое. Всеобъемлющее.
Настоящее.
Отстранившись, прикасаюсь лбом ко лбу Юнии. Задушенно перевожу дыхание и во весь рот улыбаюсь.
– Я люблю тебя, Зая. Я люблю тебя так сильно! – обнимая крепче, отрываю ее от поверхности и кружу. Подхваченная ветром фата опутывает нас, словно лоза. Связанные навек не ею, но и этим оковам не сопротивляемся. Вовсю смеемся, пока я еще громче не выкрикиваю: – Ай лав ю, Одуван!
– Вдребезги, Ян Нечаев! И каждым осколочком я твоя!
Чуть позже, когда сердцебиение приходит в относительную норму, снимаю с Ю фату и распускаю ее волосы. Там же на крыше, под звездным небом, закрепляю наш брак на физическом и духовном уровне – впервые овладеваю девчонкой, которая является для меня всем, как своей женой.
[1] «Любовь, похожая на сон», музыка Игоря Крутого, слова Валерии Горбачевой.
64
Смешно тебе? Я вся горю!
– Проверь, Юнь. Проверила? А? Алло? Плохая связь. Проверь, проверь…
Закатывая глаза, медленно тяну носом воздух.
– Мама, – проговариваю с нажимом. Дождавшись, когда она умолкнет, терпеливым тоном повторяю то, что уже раза три за сегодня ей сказать успела: – Я тебе все фотографии скинула. Возле каждой стоит статус «Просмотрено». Мы в Мексике, мам. У нас половина седьмого утра. Свежих снимков нет. Только собираемся на новую экскурсию.
– Ой, дочь, – вздыхает. – Из головы вылетело, что у нас восемь часов разницы. Я-то на работе. К воспитательному часу готовлюсь. Надеюсь, я не разбудила Яна.
– Нет, мам. Ян давно проснулся.
Проснулся в отпуске в такую рань не по своему желанию, конечно. Разбудили по рабочим вопросам. Я из постели с мамой переговоры веду, а он, с мобильным и с сигаретой, в одних шортах у бассейна прохаживается. Наблюдая за ним, непроизвольно
«Что за ерунда?» – в недоумении немым вопросом задаюсь.
Маму уже почти не слушаю. Уловив, что вновь говорит о Яне, заставляю себя вникнуть в суть.
– Передавай зятю привет. И от папы тоже, дочь.
– Хорошо, мам. Передам.
– Вы сегодня к руинам города майи едете, да? Светлана Павловна, – упоминает одну из учительниц истории гимназии. – Ю, она захлебывалась восторгами, едва я лишь между делом обмолвилась, что вы с Яном погружались в действующий на дне Карибского моря Музей подводных скульптур! А уж когда я показала те шикарные фотографии, на которых вы под водой над и между этими творениями искусств обнимаетесь, целуетесь, держитесь за руки и как будто танцуете, в оживление пришла вся учительская! Сказали, что мои дети красивее звезд мирового кинематографа! Так вот, теперь с древних руин снимков ждут. Прям спрашивают: когда же? Представляешь? Тебе стоило бы вести блог. Вы же часто путешествуете. Материала много. Да у вас и домашние снимки – великолепнейшая эстетика.
– Мам, – останавливаю ее я. – Говорила тебе уже не раз: у меня нет желания вести какие-то блоги. Да и времени тоже. Мы с Яном много работаем. После удачного осеннего выпуска автомобилей спрос на них очень большой. Нужно держать волну. К концу этого года мы хотим представить уже новые модели. Это правда требует много-много сил, мам. Успокойся ты с этими фотографиями, пожалуйста. Хочешь делиться с коллегами – делись. Но меня услышь – мне неинтересны никакие блоги.
– Ладно, ладно, Юнь. Я услышала. Тебе неинтересно – поняла, – спешно идет на попятную. – Ты у меня без блогов умница. Я тобой очень горжусь! И зятем тоже. Честно.
– Спасибо, мам, – благодарю искренне. – Ты извини, но мне нужно собираться.
– Конечно, дорогая. Люблю тебя. Жду фото. Па-па.
– Я тебя тоже люблю. Пока, мам.
Отключившись, кладу телефон на тумбочку и откидываюсь обратно на подушки. Задумчиво прокручиваю кольца на безымянном пальце. Вчера вечером накатила такая усталость, что я не помню, как уснула. Душ принимала перед ужином. А после ужина, едва вернувшись в номер, переоделась из платья в сорочку и легла. Ждала Яна с перекура и как-то незаметно уснула. Даже кольца снять не успела.
Потянувшись, снова беру телефон в руки. Касаюсь пальцем экрана и рассеянно смотрю на фото – Ян и я с красным дипломом у здания университета. Агния как-то спросила, почему именно этот снимок на обои выбрала. Внятно ответить ей не смогла. Сказала, что просто нравится. А сейчас рассматриваю и осознаю, что вижу в этом кадре не только некую завершенность – мы с Яном, как и должно быть, на вручении диплома вместе, но и напоминание о той силе, которой я сама обладаю. Ведь, несмотря на все пересуды и тяжелые воспоминания, когда Ян уехал, я вернулась и окончила именно этот университет.