Ты за моей спиной
Шрифт:
– Любава?
– Я сплю.
– Хорошо, спи, – милостиво разрешает Белявский и надевает кольцо на безымянный палец. Тонкий ободок садится идеально. Впрочем, Борька не сомневается в размере.
– Боря! – сонно моргает девочка.
– Все, теперь можешь спать, – разрешает Борис и устраивается рядом на подушке, обнимает Любаву, рукой уже привычно накрывает обожаемую грудь.
– Белявский! – шипит Любава. – Что это?
– Любава, это кольцо.
– Боря! – это уже сказано с угрозой, а Борька улыбается,
– Ну что? Ты же спать хотела, – напоминает Белый.
– Я тебя сейчас придушу! – обещает Любава.
– Лучше скажи, что любишь, жить без меня не можешь и согласна выйти за меня, – зевает Борька. – Все, я спать хочу. Мне еще утром общаться с важным чиновником по личному вопросу. Мне нужны силы и немного везения.
– Ой, да папа тебя любит, он и слова против не скажет, – отмахивается Любава.
– Для меня главное, чтобы меня любила ты, – предельно серьезно говорит парень.
– А ты, Борь? – напряженно всматриваясь в глаза Боре, шепчет Любава.
Белявский обхватывает ладонями нежное лицо. Улыбается. Поглаживает пальцами щеки, уголки рта.
– И я, – кивает Белявский. – Очень тебя люблю, Любава моя.
***
Он не опаздывает. Вовсе нет. Времени еще валом, потому что Боря выезжает заранее. Ведь сидеть дома и ждать – сил нет.
Все как обычно, как всегда. Автомобиль Боря паркует уже на привычном месте. По пути к терминалу берет стаканчик кофе и садится на свободное кресло.
Теперь только ждать.
Казалось бы, ну ведь можно привыкнуть за те два года. Но нет, Борис не привык. Его все так же штормит, когда самолет Любавы болтается в воздухе.
Белый прекрасно помнит каждый прилет любимой девушки. Особенно памятным получается, когда бушевала непогода, и долго не давали разрешение на посадку. Борька тогда едва не сошел с ума. Проклял все, что возможно. Устроил Любаве скандал на тему того, что больше летать она не будет.
К черту учебу! Плевать, что остается последний семестр! У Борьки нервы не железные.
Он и сам теперь не вспомнит, как этой чертовке... вернее, любимой и самой удивительной девушке во вселенной удается его уговорить.
Но теперь – все. Теперь пришел конец всем метаниям и волнениям Бориса Федоровича – вполне преуспевающего молодого бизнесмена. Этот полет для Любавы последний. Больше он ее никуда одну не отпустит. Вместе – хоть каждый день. А расставаться они не будут.
Боря смотрит на часы. Допивает остывший кофе. Выдыхает, когда видит на табло сообщение о том, что рейс благополучно прибывает.
Белявский уже не может сидеть, потому меряет шагами зал. А после замирает неподалеку от заграждения, за которое нельзя попасть.
Небрежный пучок, очки в половину лица, сотня ярких браслетов – первое, что бросается
Боря расплывается в улыбке, зорко следит за тем, как Любава проходит последние несколько метров. Тянет за собой ручку огромного чемодана.
А у Борьки появляется синдром тоннельного зрения, когда все прочее – неважно и незаметно. Борис ничего не видит, кроме девушки, что идет прямо к нему.
Боря молчит, улыбается, ждет, когда девочка остановится вплотную к нему.
Наступает такой момент, когда никакие слова не подойдут. Когда взгляд Бори говорит гораздо лучше любых слов.
И Любава это знает. Она улыбается ему, понимает, читает каждую мысль, каждое обещание. Боря и сам не знает, когда его окончательно отпустит. И где. В машине, на парковке, в лифте, дома. Каждый раз место, где иссякает Борькино терпение, разное. И только Любава способна его успокоить.
– Боренька, – слышит он ее ласковый голос на ухо.
Его руки живут отдельно от разума. В голове – каша. Но тело действует четко. Ладони сжимают, стискивают то, что давно для Борьки становится родным, до миллиметра изученным.
Ну все, теперь точно все.
Боря выдыхает на ухо Любаве:
– Домой, любимая.
Малышка кивает, Боря подхватывает ее чемоданы свободной рукой, а второй – крепко обнимает девочку за плечи.
Уже садясь в машину, Белявский открывает рот, собираясь сказать Любе, что завтра в обед к ним нагрянут гости. Родители и ее, и его. А к вечеру прибудет вся родня. Сеня с Яськой тоже будут. И Ленка вроде как познакомилась с каким-то пацаненком. Шама, который по факту является дядькой, но для Бори он как старший брат, тоже приедет со своими.
Но все эти новости не успевают прозвучать, потому что Любава первой рассказывает свои:
– Я беременна, Боря.
Белявский резко снимает ногу с педали. Медленно поворачивает голову к Любаве.
Молчит.
Почему-то в ее глазах он подмечает непролитые слезы. Не рада? Не хочет?
Боре нужна секунда, чтобы кое-как переварить то, что слышит. Нет, он, конечно, многократно думал о подобном раскладе. Но прежде это было в контексте: возможно, в планах. А сейчас...
Боря вынимает пачку сигарет из подлокотника. Нет, он не курит. Так, балуется иногда, если пропускает пару капель алкоголя.
А сейчас вспыхнула неимоверная потребность хапнуть немного горечи.
Боря выпрыгивает из машины. Прихватывает сигарету губами. Смотрит через стекло на Любаву.
Она на него. Улыбается.
Нет, походу, Люба очень счастлива.
А он? А он в два прыжка оббегает тачку и дергает дверцу. Любава смотрит на него, улыбка становится еще шире.
Тонкие пальчики тянутся к его лицу, выдергивают незажженную сигарету.
– Фильтр не той стороной, Боренька, – говорит Любава и смеется чуть громче.