Тяпа, Борька и ракета
Шрифт:
В это утро, утро первого снега, дверца клетки распахнулась перед Кусачкой как вход в новый, трудный, но радостный мир.
Валя надела на собак рубашки и трусики из плотной зеленоватой материи. Застегивая молнии, она испытывала особое удовольствие оттого, что сама скроила и сшила костюмчики. Собаки стали похожи на маленьких парашютистов и ступали неуверенно, широко расставляя лапы.
— Вот теперь вы испытатели! — довольно произнесла Валя.
Испытателей уложили на лотки и пристегнули ремнями. Под одеждой у них были спрятаны маленькие приборы — датчики. Устроены они очень просто: крохотный бумажный пакетик
Очень чуток простенький прибор с деловым именем «датчик».
Даже в микроскоп не увидишь, как растет трава. А с датчиком — сразу заметишь. Тонкая проволока, прикрепленная к травинке, незаметно для глаза растягивается, и электрический ток реагирует. Он колеблет стрелку прибора, точно измеряет: прибавка в росте — стомиллионная доля миллиметра! Вот какой внимательный датчик!
«Счастливый Елкин, счастливые врачи! — думала Валя. — Светятся экраны, мигают лампочки, и они всё-всё понимают, потому что знают язык живого электричества. А я не знаю. Они будто смотрят на свой дом, на огни в окнах и видят, что в доме делается. А я там еще не живу…»
Зато она видела, как задрожал, затрясся лоток с Кусачкой, как собака оскалилась, прижала уши к затылку, напряглась. Василий Васильевич смотрел в это время на приборы и не заметил, как испугалась Кусачка вибрации.
— Ну, миленькая, ну, лежи, ну, спокойно, — шептала расчувствовавшаяся Валя.
И, хотя за гулом мотора ее не было слышно, Кусачка чуть расслабилась. Собака не стала рваться с дрожавшего лотка, потому что была приучена лежать спокойно.
Но все же датчики передали приборам, что пульс забился быстрее, и врачи заметили беспокойство маленькой молнии на зеленоватом экране.
Как верный сторож, лежащий на пороге дома, перетерпела Кусачка все неприятности. Когда тряска кончилась и распутали ремни, она несколько минут отдохнула на полу с высунутым языком и вскочила на ноги как ни в чем не бывало.
— Молодец! — похвалила Валя и сунула ей в рот конфету.
А Козявка жалобно повизгивала на лотке и потом долго еще дрожала. Только кусочек сахару привел ее в чувство.
Пес Мальчик после опыта тяжело дышал и изумленно смотрел на всех выпуклыми блестящими глазами.
— Знаете, о чем он сейчас думает? — хитро спросил Елкин у присутствующих. — Он с удовольствием сознался бы в том, что вчера похитил гайку. Он давно понял вину и даже был готов понести заслуженное наказание. Но он никак не ожидал, что за обыкновенную гайку может быть такая встряска!
Все рассмеялись, а профессор сказал:
— И все-таки враг номер один — вибрация, сотрясение, или, как думает Мальчик, встряска, —
Привыкали каждый день. Машина добросовестно трясла маленьких, опутанных ремнями испытателей. Те лежали спокойно, только высовывали влажный язык, и он тоже сотрясался мелкой дрожью.
Василий Васильевич смотрел на зеленоватый экран и был доволен таинственным бегом линий. Конечно, в ракете вибрация куда сильнее, но все же это не флаттер. Летчик Черняев однажды попал во флаттер и считал себя счастливцем, что отделался синяками. Бывали случаи печальнее.
А Валя в то время, когда выли вовсю моторы, тихонько напевала и опять думала о приборах-пакетиках, трубочках и шариках. Сейчас они трясутся вместе с Кусачкой, а потом полетят с ней в ракете и расскажут о всех переживаниях путешественницы лучше живого свидетеля.
— Футбольный врач — на поле. Судовой — на корабле. Хирург — около больного. А космический — у приборов, — голосом Василия Васильевича сказала Валя. И вздохнула: — А я? Шью трусы и майки, одеваю да раздеваю собак. И не делаю никаких открытий.
Она повернулась к Елкину, который наклонился над приборами, и сказала сердито:
— Вот возьму и улечу. И сама все испытаю!
— Испытания? — отозвался, не оборачиваясь и думая про свое, Василий Васильевич. — Идут хорошо. Этот враг для Кусачки уже не страшен!
Новые неприятности
Валя заглянула в круглый зал. Посреди зала стояла машина, точь-в-точь карусель: столб с подпорками, на столбе — рама, на раме — две кабины. Эта машина должна была знакомить собак с новой опасностью. Стоило карусели завертеться, как на ее пассажиров наваливались могучие, невидимые силы, бороться с которыми было бесполезно.
Сейчас машина не работала. Врач Дронов и его помощница Зина, Валина подруга, ходили по залу и о чем-то спорили. Увидев Валю, Дронов крикнул:
— Заходи!
Валя пришла поговорить о своих питомцах, но, покосившись на карусель, поежилась и неожиданно для себя сказала:
— Хорошо, что у такой страшной машины такой добрый хозяин!
— Это я — добрый? — удивился Дронов, а маленькие глаза его превратились в черные точки и весело заблестели. — Зина, — он повернулся к помощнице, — скажите, разве я добрый?
— И совсем не добрый, — ответила, нахмурив брови, Зина. — На работу опаздывать не разрешает. Сам приходит раньше, и я должна бежать. И сегодня чуть не попала под автобус. Это раз. Вчера закрывала форточку и свалилась с лестницы — два…
— В-третьих, — продолжал тем же тоном Дронов, — позавчера под моим руководством порезала палец. А в среду испортила свою прическу.
— С прической вы ни при чем, — сказала, смягчаясь, Зина и тряхнула лихо завитыми кудрями. — Это я добровольно пошла в парикмахерскую. А ты, Валя, настоящая трусиха: боишься нашей машины!