Тяпа, Борька и ракета
Шрифт:
— Нет, не чепуха! — сказал кто-то за спиной Борьки. — Это сильная и выносливая собака.
Борька обернулся. Заступника терьеров на первый взгляд можно было принять за студента: худощавый, у рубашки расстегнут ворот, за толстыми стеклами очков — веселые глаза. Его спутница, наоборот, круглолицая и румяная, в белом летнем плаще, тоже чем-то была похожа на студентку.
И все-таки это были, наверное, не студенты, раз их сопровождал судья с красным бантом на груди.
— Да ну этих мальчишек! Вечно здесь
— Я бы купил терьера не задумываясь, — негромко сказал молодой человек, обращаясь к девушке. — Но он нам не по карману. На эти деньги мы должны приобрести четырех собак. Ох, и экономный же у нас бухгалтер!
Борька услышал краем уха отрывок чужого разговора и снова поскакал вокруг павильона. Если бы он только знал, что за люди прошли мимо него и какую роль сыграют они в судьбе его пропавшего друга! Но он о них тут же забыл. Прыгал да насмешничал.
А владельцы собак понимали, что эти двое — не простые посетители: сам судья показывает им медалистов и чемпионов.
— Вот, не угодно ли взглянуть. — Судья подвел спутников к спокойно сидевшей овчарке. — Чистопородный экземпляр. Никакой примеси. Пять золотых и одна большая серебряная медали.
— Очень хорошая овчарка! — похвалил человек в очках, рассматривая знаменитость близорукими глазами. — Но ведь большие собаки для опытов не годятся.
— Да, да, — спохватился судья. — Я помню, что вам надо небольшую. Это просто так, для ознакомления. Как вы смотрите на спаниеля?
— Тоже великоват…
— Тогда фокс. Небольшой, послушный, чуткий. Сосед за стеной развернет газету — он уже слышит и заливается колокольчиком!
— Нет-нет, — решительно отвергла девушка, — нам попроще, потерпеливей…
И тут ее прервал товарищ:
— Валя, смотрите: она?
— Она!
Оба гостя решительно двинулись к забору. Там, на куче желтых листьев, лежала в одиночестве грязная собачонка. Ее вытянутая, узкая, как у шпица, морда была искусана, а шерсть, когда-то белоснежная и мягкая, свалялась и висела клочьями.
— Это не наша собака, это бездомная дворняга. Она может укусить, — предупредил судья.
Собака не собиралась кусаться. Она испуганно вскочила и нырнула под забор.
— Зачем вы ее спугнули? — спросил человек в очках.
— Нам именно такая собака нужна, — пояснила девушка. Она наклонилась, позвала: — Жучка! Шарик! Белка!..
— Я надеюсь, что такой на нашей выставке больше нет, — гордо сказал судья. — Придется вам искать где-нибудь в другом месте.
Он поправил на груди красный
— Что же нам теперь делать, Василий Васильевич? — расстроенно спросила Валя.
— Завтра я решительно поговорю с бухгалтером, — сказал, нахмурив брови, Василий Васильевич. — Как можно купить породистую собаку на деньги, которые он нам дает?! Но вы заметили, Валя, что мы не можем потратить даже эти деньги? Все выносливые собаки — большие, а нам такие не годятся. Я обошел выставки и питомники, был в Обществе охраны животных, объездил всех друзей, у которых собаки. И ничего подходящего нет!
— Не только вы, — попыталась успокоить Валя, — все наши сотрудники ищут и ничего тоже не находят.
— А ведь они бегают по городу, — убежденно сказал Василий Васильевич, — вот такие, как эта, которая удрала. Но я не могу их ловить. Обязательно упаду и разобью очки. Да, теперь я точно знаю: нас могут выручить только бродячие собаки. Обыкновенные бродяги.
Кусачка
Они встретились утром у подъезда двухэтажного старинного особняка, отгороженного от улицы чугунной решеткой и тополями.
— Здравствуйте, Василий Васильевич! — закричала издали Валя. — Мы спасены! Я пришла раньше, я видела: есть собаки!
— Да ну! Откуда? — обрадовался Василий Васильевич.
— Вы произнесли вчера пророческие слова: бродячие собаки. Не надо тратить денег, не надо ссориться с бухгалтером.
— Вот теперь я слышу лай! — довольно произнес Василий Васильевич.
Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице и в маленькой комнате надели белые халаты. Потом по коридору проследовали до обшитой черной клеенкой двери.
Навстречу им несся отчаянный лай. В длинном зале стояли в два ряда клетки. Еще вчера были они пустые, а сегодня за железными прутьями крутилась, визжала, гавкала, выражая свой протест, собачья стая.
Беспаспортные бродяжки были недовольны. Они привыкли к вольной жизни, привыкли с лаем мчаться по улицам, бросаясь под ноги прохожим, привыкли устраивать азартные бои в подворотнях. Что и говорить, вольная жизнь была сурова: голод, дожди, зимой мерзнут лапы. Но зато как великолепно было чувствовать себя совсем свободными и видеть, как дрожат при встрече изнеженные домашние собаки!
— Лают, Василь Василич, просто отчаянно, — пожаловался сторож-служитель.
— На то они и собаки, чтобы лаять.
— А в шестой клетке, наоборот, послушная собака, — продолжал служитель. — Хоть и бродячая, но до чего ласковая! Меня уже узнаёт…
— «Козявка»! — прочла радостно девушка табличку, привешенную к клетке. — Какая хорошенькая!
Миловидная юркая Козявка прыгала за прутьями, вставала на задние лапы и виляла хвостом, явно желая понравиться.