Тяжело в учении, легко в бою
Шрифт:
[iii] Евдокия Яковлевна Рачкевич (девичья фамилия Андрийчук; 1907–1975) — участник Великой Отечественной войны, заместитель командира полка по политической части (комиссар) 46-го гвардейского (588-го) ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии. В рядах РККА с 1932 года.
[iv] Софья Ивановна Озеркова — старший инженер 46-го гвардейского (588-го) ночного легкобомбардировочного полка. Одна из немногих кадровых военных в полку. В РККА с 1932 года.
XII
Паровоз медленно
— Товарищ лейтенант государственной безопасности, первый эшелон вертолетной авиагруппы Первого отдельного смешанного авиакорпуса особого назначения НКВД СССР Резерва Главного командования на станцию Волхов прибыл. Происшествий в пути не было. Отставших и больных нет. Техника в порядке. Докладывал исполняющий обязанности начальника штаба корпуса лейтенант государственной безопасности Коротков
Ничего не понимающий Сашка стоял и лупал глазами на Короткова.
— Ээээ, — только и смог выдавить он из себя, потом, слегка придя в чувство, все таки спросил, — Витя, какой на хрен Корпус? Мне тут уже намекали, а я ни сном ни духом! Думал, просто оговариваются!
— Сам ничего не знаю, — пожал плечами Коротков, — Приказ вручили в Ярославле, я думал ты в курсе.
— Бардак! — возмущенно высказался Сашка, — ничего я не в курсе! А мне Журавлев с Рокоссовским про Корпус твердят, а я не понимаю ничего, а поправлять командующих сам знаешь, чревато. Мне никаких приказов не поступало. Ночникам и истребителям тоже.
— Бывает. Фронт и армия думают, ты приказ уже получил, тем более корпус НКВД а не армейский. В Москве считают, что тебя на месте с приказом ознакомят. Вот и сидите вы тут в неведении.
— Все равно ничего не ясно. Ну, какой корпус, Вить? Три вертолета, недоученный полк У-2 и фактически две эскадрильи истребителей для прикрытия? Не смешно! — все, что сказал Стаин после этого, заглушил протяжный паровозный гудок. Но то, как восторженно покрутил головой Коротков, выдавало виртуозность владения командным языком новоявленного комкора.
— Сань, ты не горячись. Тебе все равно в Ставку докладывать о нашем прибытии, вот заодно и узнаешь все.
— Узнаю, — и, отвернувшись, ворчливо буркнул, — Будут там со мной лясы точить. ЦУ выдадут и выполняйте товарищ Стаин. А когда тебя в госбезопасность перевести успели?
— Перед отправкой на фронт. И не только меня. Весь личный состав, за исключением курсантов.
— Там личного состава ты да я, да Петька Никифоров.
Коротков усмехнулся:
— Отстал ты от жизни на фронте. Весельская с Шадриной выпущены ускоренным порядком с присвоением звания сержантов госбезопасности. Техники тоже все сержанты госбезопасности. Да и личного состава нам добавили.
— Кого?
— Хозвзвод,
— Вот скажи мне, Витя, какой из меня командующий, если я не знаю, что у меня в подразделении творится? Мне назначают людей, придают какие-то части, обзывают корпусом, а я ни сном, ни духом! И все делают вид, что так и надо! Парень опять выругался. — Все, докладываю о вашем прибытии и подаю рапорт. Пусть ставят меня обычным летчиком! Никем никогда не командовал и не собираюсь в дальнейшем!
— И погубишь людей!
— Кого я погублю?! Совсем вы с ума все посходили?!
— А ты на меня не ори, — тоже вызверился Кортков, — девчонок погубишь, Никифорова друга своего, одноклассников.
— А так не погублю?! И одноклассники здесь причем?
— Они по три рапорта в день писали об отправке на фронт. Почему Волкову и Федоренко взяли, а их нет?! Вот и дописались! Бортстрелками едут…
Сашка схватился за голову. Еще и это! Нет, все, хватит с него! Он молча отошел от Короткова и, зачерпнув пригоршню снега, растер красное от злости лицо. На лице остались черные разводы от грязного снега. Немного остыв, повернулся к Виктору, который, понимая состояние парня, молчал, ожидая, когда он придет в норму.
— Как вертолеты с платформ снимать собираетесь?
— Это к Ловчеву. Они там какие-то приспособы придумали, тренировались. В общем, снимут.
— Пойдем к нему, — Сашка решительно направился в сторону вагона, с которого спрыгнул Коротков.
— Стой! Куда ты! Стаин, резко остановившись, обернулся. — Техники в другом вагоне.
— Веди!
Чтобы попасть в вагон пришлось предъявить документы настороженному немногословному бойцу НКВД. В прокуренном тамбуре дымили ядреным самосадом два пожилых сержанта госбезопасности на которых форма сидела, как на корове седло. Завидев забирающихся в вагон командиров, курильщики неуклюже вытянулись, пряча самокрутки за спину, чем вызвали недовольные гримасы на лицах обоих лейтенантов госбезопасности. И нарушение субординации тут было ни при чем. Просто эти кряжистые мужики отлично смотрелись бы в рабочих спецовках у станка, а не в форме.
— Ловчев где? — спросил у мужиков Коротков.
— Так на платформе, где ж ему быть. Как только встали, сразу полез проверять растяжки.
— Ясно. Позовите. Скажите — командир вызывает. Мы в вагоне будем.
— Есть. Заходя внутрь вагона, Сашка услышал, как кто-то из курильщиков крикнул на улицу: — Василич, подь сюда! Начальство вызывает!
В купе, куда Коротков привел Сашку, первыми, кого увидел Стаин, были два неразлучных друга Володя и Паша, товарищи по пребыванию на Ковчеге и на Ленинградском фронте в декабре. Только теперь парни были в форме с петлицами сержантов госбезопасности. И в отличие от мужиков, встреченных в тамбуре, форма им шла. Пашка, первым увидевший вошедших, вскочил и толкнул кулаком в бок Володю, увлеченно чего-то выискивающего в пухлом солдатском сидоре. Тычок, видать, получился болезненный, потому что Володя коротко ругнулся и подскочил, с глухим звуком стукнувшись головой о верхнюю полку. Послышался еще один матерок: