Тяжелый дивизион
Шрифт:
— Ах, Костров? Помню. О вас говорила мне Лидия. Буду очень рада, если вам у нас понравится.
Андрей опять ушел в свой угол, продолжая наблюдать за присутствующими.
Лидия выбежала из маленькой боковой двери, возбужденная, с пылающими щеками.
— Прости, пожалуйста, — шепнула она, на одну сотую часть секунды приникая к Андрею. — Мы сейчас из Минска получили торты. Ты уже представился княжне? А мое платье тебе нравится? Это парижское.
На белом тончайшем шелку были нарисованы огромные тусклые бабочки, опускавшиеся на яркие вишни и сливы. Из-под пышных оборок
— У вас здесь можно совсем забыть, что мы на фронте.
— Так ведь это же хорошо, милый!
Андрей молчал, пристально осматривая наряд девушки.
— Ты недоволен? — поняла Лидия. — Вот странно! И сестры некоторые… Но те больше из зависти. Ну, я сниму. Только платье оставлю. Хорошо? — заискивающе заглянула она в глаза. — Зачем же я все это добро везла сюда?
— Как хочешь, — сказал он девушке.
Лидия вернулась без жемчугов и в черных туфлях. Теперь пестрое платье казалось надетым случайно, как на примерке…
Музыкальный вечер начался.
Сапер плохим, любительским тенором пел избитые романсы и в антрактах, беззвучно кашляя, жаловался на простуду, полученную на постройке моста. Он держал в руке большой остро надушенный платок и то и дело вытирал сухие губы и мокрый лоб.
Сестра Бородина сыграла «Весной» Грига и Фантазию f-moll Шопена.
Лидия читала стихи.
Она читала рассудочные вещи Апухтина и Мелынина с подчеркнутой резонерской сухостью, отчего окончательно терялась и без того бедная музыка стиха, и иссушенные, примитивно философские фразы казались убогими в своей обнаженности.
«У нее нет вкуса», — подумал Андрей.
Недзельская пела грациозные английские песенки, которые походили на звон хрусталиков, падающих струйкой на фарфоровое блюдо.
Она почти примирила Андрея с концертной частью вечера.
Перед ужином в комнату вольно, как в свой кабинет, вошел среднего роста офицер с адъютантскими аксельбантами и, не оглядываясь, прошел к княжне.
— Si tard, mon ami! [14] — с ласковым укором сказала княжна. — Я уже не ждала вас. Мы собираемся идти ужинать.
14
Так поздно, мой друг! (франц.)
— Я виноват, но заслуживаю снисхождения, — по-русски ответил офицер. — Комкор гонял меня в Молодечно. Я едва успел почиститься. — На нем сапоги были лаковые, бутылками, каких не носят на фронте, а френч и бриджи кричали о высокой марке портного. Столичный шик прочно гнездился в нарочитых складках, в ловком сочетании вольности и аккуратности английского военного покроя.
Барон повел княжну к столу в соседней комнате. Лидия и Андрей оказались рядом.
Кусты сирени делали стол похожим на клумбу, закуски были поданы со всем возможным
— Во всем этом есть какая-то очаровательная тайна, — тоном провинциального декламатора произнес сапер.
— Она не замедлит разъясниться, — засмеялась Недзельская.
— За первым бокалом! — весело крикнула Бородина.
— Я где-то вас встречал, — обратился барон к Андрею, светски улыбаясь.
— Я здесь недавно, — ответил Андрей. — Я был, правда, в этом же корпусе и раньше, но солдатом… вольноопределяющимся…
Барон великодушно продлил любезность:
— Тогда, может быть, раньше, в Петербурге?
— Едва ли… У меня мало знакомых в столице. Разве только в своей среде… Студенты…
Барон, все так же улыбаясь, развел руками. Жест должен был означать: «Ну, значит, ничего не поделаешь», — и заговорил с княжной.
— Почему вы открещиваетесь от знакомства с бароном? — спросила Лида.
— Он мне не нравится. Как его фамилия?
— Липпенбах.
— Это не родственник того, двинского, который проворовался?..
— А я хотела вас с ним познакомить. У них бывает весело. Его брат — артиллерист. Тоже адъютант штаба артиллерийской бригады. Мы к ним ездим. Они часто устраивают вечера, танцуют…
— Господа, — по-мужски постучала вилкой по тарелке Недзельская. — Минуту внимания!
— Занавес приподнимается. Госпожа тайна выходит на авансцену, — балагурил сапер.
— Тише, тише!
— Господа! — начала Недзельская. — Все наши друзья знают и любят нашу начальницу и нашего лучшего друга, нашу дорогую княжну. Все наши друзья знают, что княжна с самого начала войны оставила светскую жизнь, чтобы предаться святому делу служения раненым героям. Здесь она живет как простая сестра, ведя самую скромную жизнь, без всякой роскоши. Сегодня день рождения княжны…
— О-о-о! — раздались крики. Все глаза были обращены на княжну, которая смотрела теперь на Недзельскую с кроткой улыбкой, как будто это была ее любимая дочь.
— Тише, тише! — закричала Лидия.
— Сегодня день рождения нашей дорогой княжны. Поэтому он стал праздником для всех нас… Позвольте мне поднять тост за нашу дорогую начальницу и друга.
— Вы настоящий тулумбаш, Нина! — крикнул барон.
Недзельская, отодвинув стул, покачивающейся походкой пошла к княжне. Княжна ждала, откинувшись к спинке кресла. Они долго целовались. Потом к княжне потянулись сестры и офицеры с бокалами.
— Зачем же вы не шепнули мне в прошлый раз? — громко выговаривал барон Лидии. — Приехал бы командир корпуса. Да весь штаб примчался бы!
— И весь наш батальон в полном составе! — подхватил сапер.
— И наши, — неуверенно буркнул пехотный штабс-капитан.
— Кто же тогда остался бы на позициях? — подняла брови княжна. — Нет, такие фестивали едва ли уместны на фронте. И я вообще была против… Но девочки… — она посмотрела на сестер, — они устали и соскучились…
— Да, да, княжна не хотела и слышать о торжестве. Был целый бой. Мы уж тайком от нее все сделали, — заявила Бородина.