Тяжкий груз
Шрифт:
От отчаяния она попыталась пнуть злополучную дверь, но вместо этого лишь сделала кульбит, и стукнулась гермошлемом о переборку. Настолько беспомощной она себя чувствовала разве что первые минуты после разморозки, и позабыв, наконец, о своей гордости, она прибегла к крайним мерам.
— Ленааар! — протянула она, и почувствовала себя маленькой девочкой, которая зовет на помощь своего сильного отца.
— Да, я здесь, — не заставил себя ждать ответ. — Ты уже на мостике?
— Я не могу открыть дверь на мостик. Что-то не то с гидравликой.
— Масло
— Именно, — удивленно ответила она, чуя, что решение проблемы до смешного очевидно.
— Масло и не должно течь, Вильма, — начал оправдывать Ленар ее опасения. — Это судно уже черт знает сколько находится в режиме жесткого энергосбережения. Это значит, что оно уже давно не обогревается, и все масло уже давно затвердело.
— Ты издеваешься сейчас надо мной? — повысила она тон. — Ты не мог раньше это сказать?
— Раньше мне казалось, что ты и так знаешь, что масло умеет замерзать.
Она сделала глубокий вдох, и медленно выдохнула. Желание снова наорать на Ленара медленно начало отступать.
— Послушай, если это из-за того, что я сегодня немного вспылила, то прости меня. Я повела себя непрофессионально.
Наступила короткая, но очень многозначительная пауза.
— Я даже не знаю, как реагировать на это, — растерянно признался он. — С одной стороны хорошо, что ты попросила прощения, но с другой… Ты что, всерьез решила, что я позволю своим личным обидам как-то повлиять на нашу работу? Ты настолько низкого обо мне мнения?
— Я просто предположила… — начала оправдываться Вильма, и чувство злости на весь мир окончательно вытеснились крепким коктейлем из неловкости и чувства вины.
— Ты ошиблась. Мы тут людей спасаем, на минуточку. Если бы я был человеком, который может позволить себе капризы на такой ответственной работе, меня бы к ней вообще не допустили.
— Тогда почему ты сразу мне не сказал, что я не смогу попасть на мостик без плазмореза?
— Если честно… — теперь неловкость послышалась и в его голосе, — …пока ты мне не сказала о проблемах с гидравликой, я и сам думать забыл о том, что масло могло замерзнуть.
— Ответственный работник… — сорвалось с ее языка против ее воли, и она поплыла обратно к Ленару.
— И так всегда бывает? — спросил Петре, пока его поза изнемогала от непонимания, как еще поудобнее устроиться на этом стуле.
Ирма посмотрела исподлобья на него полными скуки глазами, и это было первое ее видимое движение за последние пять минут. До этого момента она напоминала статую, облокотившуюся на маленький столик радиорубки, лицо которой не способно было выражать ничего из-под упертого в щеку кулака. Из динамиков радиостанции лилась каша из бесконечной, почти односторонней болтовни двух техников и периодических недовольных воскликов Вильмы. Ирма поглощала эту кашу своими ушами без каких-либо признаков интереса, и со стороны могло казаться, что разумом она унеслась в соседнюю галактику в поисках интересных воспоминаний.
— Лично со мной такое впервые, — промямлила она сквозь свой кулак, —
— Я вам, наверное, мешаю.
— Ничуть, — возразила она ожившим голосом. — Если меня позовут, я услышу.
— Тогда можно поинтересоваться?
— Конечно.
Он вытянул руку, и Ирма глазами проследила ее до кончика оттопыренного пальца, указывающего на прорезь считывающего устройства в радиостанции, из которого выглядывал краешек пластиковой карточки.
— Зачем вам эти штуки?
— Пропуска?
— Да, пропуска, — кивнул он.
— Контроль доступа, — пожала она плечами.
— Ваш капитан мне сказал тоже самое.
— Тогда что вам не понятно?
— Зачем вам нужен контроль доступа, когда в экипаже всего пять человек?
— Это сейчас нас пять человек. В некоторых случаях экипаж расширяется до восьми человек, плюс сопровождающие и пассажиры вроде вас, — послышался хруст, с которым она расправила затекшие плечи. — Но это не единственная причина. Еще система пропусков является защитой от случайных нажатий. Допустим, кто-то потеряет равновесие и случайно заденет пульт. Без пропуска пульт не отреагирует. А еще благодаря этим пропускам наш управляющий интеллект регистрирует, кто, в какое время и за каким постом работал.
Пока Ирма объясняла, Петре выловил из своего кармана блокнот и начал судорожно щекотать его страницы шариковой ручкой.
— Хорошо. Кажется, теперь я начал понимать. Спасибо.
— Не за…
— Ирма! — вырвалось из жужжащего переговорами эфира кодовое слово.
Ирма отреагировала незамедлительно, словно от этого зависела чужая жизнь. Сорвавшись с места так, что ее стул станцевал полупируэт на одной ножке, она едва не сломала свой палец о тумблер микрофона, приглушила голоса с канала техников и взволнованным голосом едва ли не прокричала:
— Слушаю!
— Я на мостике, — отчиталась Вильма. — Мне нужно, чтобы ты кое-что записала.
— Сейчас… — она сняла с полки тетрадь, открыла ее на чистой странице и вооружилась ручкой, — Готова записывать.
— Илья Селицкий, капитан, — продиктовала она, и Ирма краем глаза заметила, как Петре синхронно с ней обличает слова в рукописный текст. — Густав Катона, штурман. София Катракис, оператор полета. Аксель Скоруп, оператор взлета-посадки. Бьярне Франк, техник-энергетик. Уве Сундстрём, техник-силовик.
— Это все?
— Все, кто указан в документах… черт!
— Что случилось?
— Я сломала личное дело Густава, — не сдержавшись, Ирма прижала кулак к губам и хрюкнула. — Здесь нет ничего смешного!
— Да, прости, — она шумно выдохнула из себя зачатки веселого настроения. — Что-нибудь еще удалось выяснить?
— Да, регистрационный номер 065358.
— …Пять-Восемь, — записала она. — Спецификации груза есть?
— Есть, — Вильма ненадолго замолчала, вероятно, погрузившись в невероятно увлекательное чтение, — И эти спецификации какие-то странные.