Тыквенное семечко
Шрифт:
— А для чего нужна эта мазь?
— Намажется ею какая-нибудь старая бабушка и будет такая же резвая, как ты, — Фабиус посмотрел на сандалии Тюсы, из которых выглядывал большой палец. Он протянул ей еще десятифелдовую бумажку. — Закажи ему новую обувь, — он поднял вверх большой палец и серьезно посмотрел на нее поверх очков.
— Слушаюсь! — отчеканила кикиморка, щелкнув каблуками. — Я быстро! — с этими словами она выхватила из рук Фабиуса холщовую сумку и побежала вниз по лестнице.
Пробегая мимо 'Старой ели', она услышала, как ее зовет Сапожок.
— У
Когда они зашли в мастерскую, водяной сидел за столом и читал толстую книгу. Тюса подошла к зеркалу, поправила съехавшие резинки на коротких хвостиках и показала своему отражению язык.
— Дяденька Зеленыч, вы мне хрустальные туфельки сделаете? — деловито поинтересовалась она.
Водяной отложил книгу в сторону и поднял очки на лоб.
— Разрешите узнать, зачем? — он удивленно поднял брови.
— Ну как зачем! Как появятся хрустальные башмачки, значит, и принц появится, а появится принц — появится дворец, слуги, сокровища…
— Стоп, стоп, стоп! Я понял, — сказал Зеленыч и поднялся со стула. — Я так думаю, для того чтобы тебе найти принца, тебе нужны не башмачки, а очки с толстыми стеклами, такие, как у меня, — тут он постучал по своим очкам.
— Очки? Ну вы, дяденька Зеленыч, сказанули! Я и так-то не красавица, — Тюса метнула взгляд на свое отражение с растрепанной челкой, — а так я и вовсе на стрекозу болотную стану похожа!
— А ты представь, на кого ты станешь похожа в хрустальных башмачках на наших тропинках! Это ведь только на картинке красиво! Через неделю натрешь себе здоровенные мозоли, а от каблуков ноги скривятся и станут как колесо!
Тюса охнула и прикрыла рот рукой.
— Давай-ка я тебе лучше сошью тебе башмачки из змеиной кожи, украшенные пером ворона, это то, что тебе надо, и пиявке понятно, — с этими словами водяной снял мерку с ноги.
*** *** ***
Шишел прибил табличку с большими строгими буквами 'Министерство транспорта' к своему пню и отошел в сторонку полюбоваться. Он довольно крякнул и полез в карман за трубкой, осознавая, что он теперь не просто леший, а настоящий министр! Он уже было собрался по старой привычке сесть на пень, да покурить, но застыл перед ним в нерешительности и почесал голову.
— Бабка! — сердито крикнул он, отворив дверь пня. — Притащи мне тубаретку!
Старуха, кряхтя, вылезла наружу, неся перед собой низенький стульчик, на котором был коврик с ярким петушком. Шишел в сердцах сплюнул и сердито сел на стул, раскуривая трубку. Бабка уж было собралась сесть на пень рядышком с ним, но леший остановил ее жестом.
— Куда полезла, старая, не видишь, что ли, это теперь не просто пень, а сурьезное заведение! Где ты видала, чтоб на министерствах верхом сидели, словно вороны? — язвительно спросил ее он и выпустил облако дыма.
— Ну, и чего ж теперича делать? Каждый раз тубаретки тягать? — она покачала головой и стала растирать рукой поясницу.
В этот момент часы на
Шишел недовольно покосился на нее и нахлобучил на голову старую шляпу.
— Опять отстали почти что на пол часа. Ты когда, дурында деревянная куковать будешь вовремя? — Заорал он кукушке, потрясая кулаком.
Та лишь вздернула голову и ловко спряталась за крашеными дверцами.
Докурив трубку, леший с важным видом (нужно же все время помнить, что ты МИНИСТР!) посмотрел на бабку.
— Я пойду отправлю голубя в ольху этому Чертусу, может, что посоветует.
Бабка охнула и прижала руки к груди.
— Святые угодники, какому такому чертусу?
— Да я тебе про него рассказывал! Ну, тот мужик, с заморского леса, с копытами на ногах! — Шишел тихо выругался и пошел на почту.
Через час около пня Шишела стояли Цитрус с Лерр. Цитрус бурно жестикулировал руками, разглядывая пень со всех сторон. Лерр взяла на себя функции переводчика, так как Шишел с Цитрусом понять друг друга могли с трудом.
На ландшафтном дизайнере сегодня были надеты фисташковые панталоны с огромными атласными бантами. Сверху его украшало пончо лимонного цвета с вышитой картой его родного сада. Лерр с гордостью сказала об этом лешему, добавив, что маэстро вышивал эту карту около года.
— Ну, и где там его мандарин? — проворчал Шишел, посматривая на благодатные края, вышитые крестиком. По всему пончо петляла ядовито-зеленая тропинка, разбив ландшафтного дизайнера на неровные квадраты, и сделав его похожим на изломанное отражение в треснутом зеркале.
— Вот здесь! — Лерр ткнула пальцем на место, что было чуть ниже поясницы.
— Стало быть, живет он в полной заднице, — Шишел почесал затылок и улыбнулся. — Ну, чего он там говорит, делать надо?
— Говорит, что нужно на пень клумбу соорудить, чтоб никто сверху не садился. Рядом нужно скамейку и фонарь…
— А фонарь зачем? — перебил ее леший, смутно догадываясь, что расходов будет гораздо больше, чем он предполагал.
— Ну, как зачем? В министерство и по вечерам посетители приходят, а у тебя тут тьма кромешная, как они его найдут? Еще от центральной тропы до твоего пня дорожку нужно сделать. А вон там, — она махнула в сторону телеги с Марфуткой, — нужно площадку под транспорт выложить камнем. И секретарша тебе нужна. Министров без секретарш не бывает, — важно заявила Лерр.
— А мне думалось, что не бывает без портфелей, — протянул Шишел, досадуя в душе, что так сильно отстал от жизни.
— Она вместо портфеля, — объяснила Лерр, подкрашивая губы яркой помадой.
— Это что, я ей деньги платить должен буду? — ужаснулся Шишел, почувствовав, как лоб покрылся испариной.
— Ясное дело, кто же бесплатно работать будет? — резонно заявила Лерр, захлопнув пудреницу.
— Бабка моя, — ответил он ей, с облегчением вздохнув.
Лерр округлила глаза и стала переводить их разговор Цитрусу. Тот весело захохотал и погрозил лешему пальцем.