Тысяча и один день (сборник)
Шрифт:
В дрожащем свете факелов Умнейший жутковато осклабился.
– Ты всегда была внимательна ко мне, Кларисса. Надеюсь, ты не заставишь меня долго мучиться?
– К чему убивать? Шептуны просто внушат тебе мысль уйти из Города, и ты уйдешь. Сам. И больше здесь не появишься. А если еще раз попытаешься войти в Город, тебя выставят.
– Я плохо поддаюсь зашептыванию, ты же знаешь… Конечно, ты можешь приказать зашептать их, – Умнейший показал на Леона и притихших подростков, – и кто-нибудь из них меня попросту пристрелит. Уверен, что для тебя это оказалось
Только теперь Леон заметил, что Умнейший занял позицию между Хранительницей и единственным выходом.
Властное лицо Хранительницы отразило беспокойство. Затем ее глаза презрительно сощурились и превратились в щелки.
– Ты не решишься мне помешать. Попробуй!
Старик лишь пожал плечами.
– Когда только жители Простора избавятся от своей наивности? Учишь их, учишь…
– Ты хитер, Зигмунд. – Хранительницу трясло, и Леон содрогнулся, впервые увидев такую ненависть. – Чего бы ты ни добивался, все удавалось тебе лишь благодаря твоей хитрости, которая так легко становится подлостью. Не зря тебя прозвали Умнейшим, а не Мудрейшим – ты слишком умен для Мудрейшего! Умен и подл!
– Приятно услышать комплимент. Теперь укажи путь в Столицу, и мы уйдем.
– Столицы не существует!
– Напрасно лжешь. Подумай. Иначе может обернуться так, что – прости – мне придется убить тебя.
Хранительница расхохоталась.
– Убей, Зигмунд, убей. Это ты можешь. Убери камень со своей дороги. И попробуй найти в Хранилище упоминание о Столице.
Умнейший молчал. Леону хотелось закрыть глаза и заткнуть уши. Хранительница с распавшимися по плечам седыми космами походила на степную ведьму, какими матери пугают непослушных детей.
– Взгляни на своих приспешников, Зигмунд. Вот ведь жалкий народец. Мальчишки, неучи – а погляди, даже они отшатнулись. Неужели ты в самом деле на них рассчитывал? Человека не перекроить заново за несколько дней, ты просто не хочешь поверить в очевидное… Что ж, убей меня, если тебе позволят. Ты знаешь, что будет потом – тебе дадут убиться самому в горах или болотах. А может быть, тебя загонят в Междулесье, и ты высохнешь в мумию от жары и жажды. Выбирай.
Умнейший медленно покачал головой.
– Лет пятнадцать назад мне предлагали стать Хранителем в одной деревне на западе, а я отказался… Ты стареешь, Кларисса, и привыкла управлять дураками. Любой ум гибнет, не находя работы в полную меру своих сил. В прежние времена ты сообразила бы сразу, что я тебя не трону и пальцем. Я поступлю иначе… – Умнейший выхватил факел из рук Леона. – Ну как? Теперь ты, конечно, поняла, что я собираюсь сделать.
– Ты этого не сделаешь, – презрительно проронила Хранительница. – Я знаю.
– Почему же нет? – Умнейший пожал плечами. – Дощечки горят быстро, а пчелиная бумага еще быстрее. Достаточно прикоснуться огнем к любому свитку, и Хранилище уже не спасти. Подумай и пойми, что я
– Ты не сделаешь этого!
– Да?
Выдернув из кучи первый попавшийся свиток, старик быстро поднес к нему факел. На несколько секунд стало светлее, в неподвижно расширенных глазах Хранительницы жутко заплясало пламя. Мальчишки за спиной Леона забыли дышать.
То, что осталось от свитка, Умнейший швырнул на земляной пол и затоптал тлеющие обрывки.
– Это была модель, Кларисса. Показать на натуре?
– Гадина! – от хриплого стона Хранительницы Леон вздрогнул.
– Ты всегда находила для меня самые ласковые слова, – кротко согласился Умнейший. – Приятно узнать, что твоя квалификация не утеряна. Скажи еще словечко, тебе станет легче. А потом покажи нам путь.
Хранительница хрипло рассмеялась.
– Когда-нибудь ты умрешь скверной смертью, Зигмунд. Твоя душа не найдет покоя на Нимбе. И люди проклянут тебя!
– Возможно. Кстати, факел уже гаснет…
– Помнишь наше путешествие за Междулесье лет тридцать назад? Ту деревню, где ты впервые выиграл состязание мудрецов? Я тогда гордилась тобой, Зигмунд. От той деревни два перехода почти точно на север, через Голь Покатую. Уходи! Ищи там.
– А точнее?
– Точнее знает Нимб.
Умнейший покачал головой.
– Я не думаю, что ты соврала, но на всякий случай уясни себе, пожалуйста, одно: если по твоим указаниям мы не найдем Столицу, мы вернемся. И тогда Нимб тебе в помощь, Кларисса! Нынче времена меняются быстро, а беженцам твое упрямство совсем не понравится. Боюсь, как бы они не спалили Хранилище вместе с тобой.
– Что еще ты можешь добавить?
– Я не пугаю, я предупреждаю…
– Ты узнал то, о чем молчали поколения Хранительниц. Чего тебе еще надо от старой измученной женщины?
– Путь не близок…
Рот Хранительницы искривила усмешка.
– Можешь не продолжать, Зигмунд. Не беспокойся. Я отдала бы тебе даже последнее, чтобы ты убрался из Города как можно скорее и дальше вместе со своим стрелком.
– И с нами! – крикнул Тирсис.
– И с глупыми мальчишками…
«Но без меня», – захотелось сказать Леону. Он понимал, что не скажет этого. Поздно возражать. Бессмысленно.
– Прости меня, – повернулся к нему Умнейший. – Ты, кажется, хотел остаться…
Леон только махнул рукой.
Глава 8
Может ли человек вообразить себя человеком? А если может, то на кой ляд ему это надо?
В драконьей семье не без урода. Случается, драконы-карлики появляются на свет сами собой, и считается, что встреча с ними в лесу приносит несчастье. Гораздо чаще драконьих недомерков фабрикует человек. Для этого годится в принципе любой слизнивец, однако морочники отбирают драконьих личинок по каким-то неясным, только им известным признакам.